Территория современной Турции буквально усеяна легендарными памятниками - эллинистическими, византийскими и османскими. Но рядом с Троей, Милетом, Стамбулом сохранились и города, связанные с историей раннего христианства. Конечно, вряд ли можно вести речь об архитектуре апостольских времен. Первые церкви были просто молельными домами, от которых ныне не осталось и следа. Однако сохранились сами географические пункты, послужившие ареной становления великой веры, и тексты, повествующие об этом становлении, + более чем достаточные ориентиры для того, чтобы отправиться по следам первых христиан в Малой Азии.

В поисках несуществующего.
По стопам апостола

Сейчас над тем самым плоскогорьем, прорезая лучами единственную на все небо тучу, заходит солнце. Мы же поднимаемся по склону среди руин древнего Иераполя, оставляя позади белые травертиновые террасы Памуккале.

Удивительное место, где фантастическая природа и античная история слились в нераздельное целое, как случилось с древними гробницами, которые на здешнем склоне вросли в известковые отложения и кажутся издали занесенными снегом домами. Из-под земли повсюду пробиваются ключи, богатые известковыми солями. Именно отложения этих солей выстилают склон, сбегают по нему белоснежными каскадами, нависают со скал сосульками и окаймляют терраски-травертины, наполненные теплой водой. А над ними, на самом плато, забираясь все выше, разбросаны остатки древнего города, известного по меньшей мере с III века до н. э., раскопки которого ведут нынче итальянские археологи. Туристы бродят здесь стайками допоздна, чередуя принятие ванн в вакантных лужицах с осмотром руин. Водятся при этих стайках и гиды. Они сообщают туристам массу полезных и наверняка тут же забывающихся подробностей - про типы саркофагов и систему подачи воды в античном городе. Гиды водят любознательных по агоре, кладбищу и главной торговой улице Иераполя. А вот к мартириону (месту мученичества) апостола Филиппа добирается едва ли десятая часть групп. В местах «густого скопления античности» памятники раннего христианства стоят обычно несколько особняком, сторонясь главных площадей и улиц, словно требуя к себе отдельного внимания.

Филипп, об иерапольской могиле которого говорится во всех путеводителях, значится пятым в ряду апостолов. В Житии его сказано, что, когда он пришел в Иераполь, там «было много языческих храмов, в том числе храм, посвященный змеям, где обитала огромная ехидна» (змея-аспид). Речь здесь может идти о Сабазии - верховном фригийском божестве, которого греки отождествляли с Дионисом. Символом Сабазия во Фригии и в самом деле служил змей, так что священный аспид вполне мог проживать в храме. Впрочем, даже если это так, от «змеиного» храма на сегодняшний день не осталось и следа. Что неудивительно, если учитывать то, что говорит предание об апостоле: «Апостол Филипп силой молитвы умертвил ехидну и исцелил многих укушенных змеями. В числе исцеленных была жена правителя города Анфипата, принявшая христианство. По наущению жрецов храма ехидны Анфипат приказал распять святых апостолов Филиппа и Варфоломея. В это время началось землетрясение, и всех присутствовавших на судилище засыпало землей. Распятый на кресте у храма ехидны апостол Филипп молился о спасении распявших его. Видя происходившее, народ уверовал во Христа и стал требовать снятия с креста апостолов. Апостол Варфоломей, снятый с креста, был еще жив и, получив освобождение, крестил всех уверовавших и поставил им епископа. Апостол Филипп, молитвами которого все, кроме Анфипата и жрецов, остались живы, скончался на кресте».

В 560 году его мощи были перенесены в Рим, в крипту базилики Двенадцати Апостолов, где они находятся и сейчас. Тем не менее, добравшись до построенного в начале V столетия мартириона, от которого сохранились фундамент, часть стены, перекрытий и несколько колонн, мы читаем на установленном итальянцами щите: «Внутри здания должны находиться бренные останки апостола Филиппа». В ходе путешествия нам еще не раз придется столкнуться с подобными противоречиями. По ведущей к святому месту монументальной лестнице тем временем поднимается группа молодых англичан, сопровождаемых гидом. Дождавшись, пока он закончит рассказ, спрашиваю - здесь ли все же находится могила апостола? Тот, слегка поморщившись, отвечает, что - едва ли, поскольку храм построен четыре века спустя, и тогда это место вряд ли могли установить, а теперь и подавно. Когда я отхожу на несколько шагов от этой группы, то слышу, как гид комментирует за моей спиной: «Видите, некоторые приезжают сюда за баснями». Звучит довольно обидно, но, может быть, он и прав?..

Когда англичане и их скептически настроенный гид уже уходили, мы обратили внимание на небольшую, очень старую плиту посреди центрального восьмиугольника. Теперь кажется, что это ключевой элемент композиции и что весь храм выстроен вокруг него. Я радуюсь, словно мы совершили маленькое открытие, и даже не задаюсь более вопросом, пуста ли могила, если это она.

Мы спускаемся от мартириона к нашей машине, на которой только сегодня начали путь из Антальи, откуда апостол Павел отправился в свое первое путешествие по полуострову. На территории Турции находились семь самых крупных христианских общин - Эфесская, Смирнская, Пергамская, Фиатирская, Сардийская, Филадельфийская и Лаодикийская. Все они были основаны апостолом Павлом или его учениками в 40-50-е годы I века. В дальнейшем их взял под патронат апостол Иоанн, собравший вокруг себя в Эфесе немало учеников - в будущем отцов церкви.

Его «вотчина» начинается неподалеку - около развалин фригийского города Лаодикия, в восьми километрах от Иераполя.

Предания и видения.
По стопам богослова

На огромном холме, окруженном высокой и целехонькой, без единого изъяна, сеткой и поросшем сухой травой и колючками, очень неспешно ведутся раскопки. На большой площади бывшего города обнаружена всего пара строений, да еще высятся колонны на агоре, а крутой склон выстилает гигантский амфитеатр. Солнце печет нещадно, и кругом нет ни единого дерева. Видимо, по этим причинам туристов сюда почти не возят.

В Лаодикии нами движет надежда найти руины одной из семи церквей, о которых говорится в Апокалипсисе, - вернее, здания, которое, как обоснованно полагают ученые-религиоведы Нового времени вроде Ренана и Штрауса, существовало «при» общине этой церкви.

На установленном среди руин щите мы читаем, что к началу нашей эры город разбогател благодаря производству качественной шерсти и развитию банковского дела. Только ни слова не говорится о нужной нам церкви, хотя именно в ней, должно быть, также зачитывалось послание апостола Павла Колоссянам, адресованное еще и христианам Лаодикии и Иераполя (Кол. 2, 1). Правда, еще при осмотре амфитеатра нам попалась на глаза заброшенная руина. Единственное, что сохранилось от здания в относительной целости, — это апсида, судя по которой - перед нами развалины базилики византийских времен. В I веке н. э. такого сооружения стоять тут, конечно же, не могло. Может быть, базилика была выстроена на месте той самой церкви - но кто теперь это установит? Мы покидаем развалины и едем дальше на запад, в самое сердце той территории, где проповедовал Иоанн Богослов.

Чем ближе к Эгейскому морю, тем мягче и разнообразней краски, даже климат меняется, и вот уже стекла машины заливает прохладный дождик, который среди высохших трав Лаодикии, наверное, показался бы чудом. Чуть не доезжая до Смирны, мы сворачиваем на Сельчук, то есть, в переводе на язык более древней географии, Эфес. Помимо грандиозных развалин античного города здесь находятся домик Богоматери, могила апостола Иоанна Богослова, руины еще одной из упоминаемых им в Апокалипсисе церквей, храм, где проходил III Вселенский собор, и так называемый грот «семи спящих отроков» - всего и не перечислишь. С последним связано такое предание: во времена правления императора Деция (249-251) семь молодых юношей-христиан, спасаясь от римлян, укрылись в пещере, где и были замурованы преследователями. Наутро они проснулись от землетрясения, открывшего вход в пещеру, а вернувшись в город, обнаружили себя уже в V веке, когда христианство стало государственной религией. Предание дошло до нас в христианских документах VI века, но самое интересное то, что события эти упоминаются и в Коране (Сура 18). Позже на месте этой пещеры, расположенной примерно в 8 километрах от античного города, был выстроен храм, развалины которого в наши дни открыты для туристов.

Мы же решаем начать наш осмотр раннехристианских достопримечательностей с «Марьямана» - старого, в византийском стиле дома, где некогда нашла приют Дева Мария. Известно, что Иисус поручил заботу о матери своему любимому ученику Иоанну. В том, что Мария в последующем действительно жила в его доме, христианская церковь едина. А вот в вопросе о том, где Богородица провела последние годы и преставилась, начинаются расхождения. Если православные богословы утверждают, что Дева Мария умерла в Иерусалиме, то католики склонны считать, что это произошло в Эфесе. В частности, они ссылаются на видения тяжело больной немецкой монахини Катерины Эммерих, которая в начале XIX века подробно описала место, где мы сейчас находимся. Ей виделись сцены из жизни Богородицы и Иоанна Богослова в Эфесе, где она никогда не бывала, а когда у нее появились еще и стигматы - кровавые раны на местах ран распятого Христа, - это вызвало немалый интерес общественности к монахине. К ней даже пожаловал немецкий поэт Клеменс Брентано, составивший из ее рассказов книгу «Жизнь Пресвятой Богородицы». Уже в конце XIX века читавшие эту книгу священнослужители один за другим отправлялись в исследовательские экспедиции в Эфес и с неизменным успехом обретали место, в точности описанное монахиней. В те времена в находящейся в 15 километрах отсюда горной деревеньке обитало немало христиан, и выяснилось, что в день Успения Богородицы у них с незапамятных времен принято приходить именно сюда. Позднее здесь были произведены раскопки, и под руинами с сохранившейся апсидой обнаружили фундамент VI столетия, а под ним еще небольшой слой, датированный I веком. Сейчас дом отреставрирован и превращен в храм, в нем служит пестрая монашеская команда - доброжелательный молодой итальянец, суровый старый индус и две монахини - полячка и американка.

Если насчет места захоронения Богородицы существуют разные версии, то по поводу могилы Иоанна Богослова сомнений нет: она находится рядом со средневековой крепостью, которую мы видели еще с автострады. Мы сворачиваем по коричневому указателю Saint John. Почти тут же справа - большие ворота, на которых написано, что крепость закрыта. Однако сами ворота при этом открыты, и, зайдя в них, мы оказываемся среди усаженных розами, ухоженных развалин, над которыми нависает крепостная стена, словно бы обтянутая двумя гигантскими турецкими флагами и такого же размера портретом Ататюрка - первого президента Турции.

В IV веке на месте могилы была построена маленькая церковь с деревянной крышей, а через 200 лет при императоре Юстиниане здесь возвели огромную базилику с шестью куполами, каждый из которых достигал в высоту 30 метров. Сейчас от нее остались лишь напольные плиты да несколько рядов белоснежных колонн, и на фоне мягкого близкого неба, расцвеченного широкой радугой, кажется, что они вполне могут обходиться и без куполов, что это - храм, разомкнутый ввысь. Здесь же, на большой, в два человеческих роста, обтесанной временем тумбе из красного кирпича свил гнездо аист. Время вечернее, и кроме нас на развалинах почти никого нет. Только среди колонн какой-то экспансивный молодой человек, стоя на коленях, припадает к мраморной плите. Плита установлена во время визита Папы Римского в 70-х годах прошлого века, и под нею, как гласит надпись, покоится Иоанн Богослов. Однако и на кирпичной глыбе, увенчанной гнездом аиста, есть схожая табличка. Быть может, благодаря гнезду глыба с табличкой выглядят гораздо аутентичней.

Возникший словно из-под земли пожилой мужичок в рабочей одежде будто читает мои мысли. «Здесь», - указывает он на гармонирующую с цветом его лица кирпичную глыбу. Затем, махнув рукой в сторону мраморной плиты, пренебрежительно усмехается. «Я работаю тут 15 лет», - добавляет он, придавая веса своим утверждениям. «Это правительство ничего не соображает. Вот, смотри сюда», - он подзывает нас к частично сохранившейся крытой галерее, ведущей вокруг колонн, и счищает тонкий слой земли, под которым проступает византийский мозаичный пол. Мне кажется, что тот, кто присыпает это никем не охраняемое великолепие землей, очень даже хорошо соображает и, во всяком случае, поступает совершенно правильно. Но турок, расхаживая взад и вперед и будто высматривая что-то на земле, продолжает жаловаться на бестолковость правительства и маленькую зарплату. Мне представляется, что он напрашивается на бакшиш. Но у него более смелые намерения. Убедившись, что рядом никого нет, он достает из кармана тряпицу, в которую завернуты старинные монеты. Потом я еще не раз встречу продавцов монеток на античных руинах. Но этот по сравнению с ними — артист, да вдобавок симпатяга. «Вот смотрите, что я тут нашел», - говорит он, и кажется, что именно так, блуждая по развалинам и глядя под ноги, он их и подобрал. А уж с каким азартом он кусал их и швырял об камни, когда мы усомнились в подлинности монет. Из этнографического интереса мы вступили в торг, а дальше мне уже было неудобно повернуться к нему спиной и уйти. Тем более что он проработал здесь 15 лет и у него пятеро детей и такая добродушная и красная, пусть даже не от смущения, физиономия. «Как тебя зовут?» - спрашиваю я у него на очередном витке торга. «Али, Мустафа, Осман - любое имя, какое тебе больше нравится», - отвечает он, глядя по-прежнему себе под ноги, будто по выработавшейся за многие годы профессиональной привычке. Да, тут он прав, у черной археологии имен много, но суть одна…

Гало над Эфесом

Не успев осмотреть до заката базилику Иоанна Богослова, возвращаемся туда на следующее утро. День на этот раз совершенно другой, ясный, прозрачный. Когда мы добираемся до храма, солнце уже в зените. А вокруг него - это я замечаю, входя в ворота базилики, - светится гигантское кольцо - гало. Полтора часа назад в небе над Измиром ничего такого и в помине не было. Здесь же то ли место особое, то ли нам незаслуженно везет. После вчерашней радуги и этой сегодняшней, совершенно диковинной красоты мне кажется, что над собором Иоанна всегда творится что-то чудесное. С торжествующим видом — дескать, ну как вам наш Иоанн? - я спрашиваю турецкого охранника по-английски, показывая на небо: «Это у вас каждый день?» Охранник, похоже, меня не понимает, но вяло кивает с видом человека, утомленного частотой беспричинных небесных знамений.

Впрочем, прав ли я, называя Иоанна «нашим»? С одной стороны, эта святыня может считаться исключительно христианской, в отличие от того же домика Богородицы, которой, как Матери пророка Исы, при нас приходили поклониться и мусульмане. И все же Иоанн провел здесь многие годы, а может быть, и основную часть своей долгой жизни, а потому он тоже вносит в атмосферу этого места какой-то примиряющий и объединяющий дух. Доносящиеся из расположенной неподалеку мечети звуки дневной молитвы мусульман не вступают ни в малейший диссонанс с христианской святыней. Да и сама мечеть оказывается построенной из камней базилики Иоанна Богослова, а на ее крыше другой аист свил такое же гнездо, как на могиле апостола.

Солнечное гало целый день стоит надо всем Эфесом. Сияет оно и над прекрасно сохранившимися и отреставрированными руинами античного города. Первое, что поражает вступающего на его территорию, — масштабы здешнего театра. Вообще, путешествия по античным руинам позволяют сделать совершенно определенный вывод - меньше всего страдают от времени гробницы и театры. В этом, может быть, даже заключен какой-то символический смысл, но о нем пусть лучше судят другие. Я же сужу сейчас о размерах эфесского театра, в чем мне помогает портящий туристическую картинку современный подъемный кран, который не возвышается, как можно было бы ожидать, а, скорее, теряется на фоне «зрелища». Словом «зрелище» этот театр назван в «Деяниях апостолов», где ему отведено немалое место. Когда Павел добрался до Эфеса и обратил немало здешних жителей в христианскую веру, это не понравилось в первую очередь чеканщикам, делавшим серебряные копии знаменитого храма Артемиды (от него сохранилась одна-единственная колонна, думаю, специально восстановленная в наши дни, чтобы туристы могли представить себе его размеры). Чеканщики, схватив спутников Павла, созвали жителей Эфеса в театр, где около двух часов скандировали: «Велика Артемида Ефесская! Блюститель же порядка, утишив народ, сказал: мужи Ефесские! какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды? Если же в этом нет спора, то надо вам быть спокойными и не поступать опрометчиво» (Деян.: 19, 34—40).

Огромное пространство церкви, в которой проходил III (Эфесский) Вселенский собор, сейчас стоит открытое всем ветрам, однако достаточно хорошо сохранились одна из апсид, множество колонн, несколько напольных плит и даже крестильная купель. Как и в других античных городах, где мы побывали, развалины базилики стоят в стороне от центральной торговой улицы (справа от нижнего входа в Эфес), и мало кто сворачивает на ведущую туда, окаймленную высокой травой тропинку. Первая церковь на этом месте была построена в IV столетии, рядом с домом, где, как записано в протоколе Эфесского собора, жила по прибытии в Эфес Богородица. Затем здесь же были возведены два больших собора, так что получился колоссальный церковный комплекс. Пространства этих двух храмов протянулись одно за другим торжественной анфиладой.

Проходя через нее, мы видим под ногами мозаику. Краска поблекла, но цвета еще можно узнать - желтый, красный и синий. Местами мозаика еще держится на фундаменте, а где-то камешки выпали и рассыпались. Я вспоминаю присыпанные землей мозаики около могилы Иоанна Богослова, и это решение кажется еще более мудрым, чем прежде…

Дед Мороз и Ноэль-баба.
По стопам святого

В средневековых хрониках есть сведения о знаменитой чудотворной иконе апостола Иоанна, которая, к сожалению, пропала в эпоху иконоборчества (VIII - IX века). Она хранилась в Ликийских Мирах (нынешнем Демре), в Синайском соборе, там, где в IV веке совершал службы святой Николай Чудотворец и где суждено закончиться нашему путешествию.

По пути в Миры-Демре мы заглянули в приморский городок Патара, где, как считается, во второй половине III века родился будущий епископ Мир Ликийских. Это местечко входит в моду у западных туристов, и их можно понять. Представьте себе белоснежный песчаный пляж, переходящий в руины античного города, а вокруг - зеленая сельская идиллия. На западном побережье Турции море отступило, и бывшие гавани, такие, как Эфес, оказались на несколько километров удалены от берега. Здесь же, в Патаре, столь масштабных изменений не произошло - разве что добавилась огромная песчаная отмель, куда приходят откладывать яйца морские черепахи. Да, и еще один след времени: вплоть до недавнего времени древние руины Патары были наполовину занесены песком и производили впечатление города, затерянного в пустыне. Сейчас же и въездную арку, и театр, и базилику откопали, но среди всех этих достопримечательностей нет никаких следов дома, где родился святитель Николай. Может быть, его еще просто не раскопали?

Не уцелел и тот храм в Мирах, где по легенде он был избран архиепископом. Когда 17 столетий назад в Мирах скончался глава епархии, ему долго не могли найти замену. Пока одному из старейших епископов в видении не явился ангел, повелевший ему стать ночью в притворе храма и следить за тем, кто первым придет на утреннее богослужение - этот угодный Господу муж и должен стать во главе епархии. Именно так получил свой церковный сан Николай Чудотворец. Надо сказать, что турецкие экскурсоводы по-своему редактируют эту историю, рассказывая, что он первым сошел с корабля, приплывшего в тот день в Миры. Видимо, привычка общаться с туристами заставляет их видеть и в святом Николае новоприбывшего путешественника…

Храм этот, где Николай служил после своего избрания, был разрушен землетрясением. А в раннем Средневековье подле того места, где он стоял, построили огромную базилику, тоже изрядно пострадавшую за последовавшие столетия. Сейчас она частично отреставрирована и уведена под горизонтальный навес, а перед ней вместо бронзового памятника Святому Николаю, установленному в 2000 году, высится на постаменте пластиковый Санта-Клаус, будто переставленный сюда с предрождественской витрины или из-под новогодней елки. По-турецки он зовется «Ноэль-баба», то есть «рождественский дед» (в XIX веке турки взяли много слов из французского, в том числе и «Рождество» - «ноэль»). Как выяснилось, «подмена» произошла в 2005 году, вызвав протест со стороны москвичей, на деньги которых был установлен бронзовый монумент святого. В свою очередь, Турция утверждала, что в их варианте «Санта-Клаус» более узнаваем и может привлечь к храму если не больше паломников, то, по крайней мере, больше туристов. В конце концов, турки уступили, и в 2006 году вернули памятник на храмовую территорию. Однако они поставили его не на прежний постамент в виде земного шара, который находится на площадке напротив храма, а скромно, у одной из церковных дверей.

Кстати, неразумения по поводу местных святынь возникали между двумя державами и в XIX столетии. В 1850 году большой участок земли, на котором стоит храм, был куплен на имя княжны Александры Голицыной. Реставрация началась только через 10 лет - помешала Крымская война. Работами руководил французский архитектор Огюст Зальцман. За несколько лет была произведена выемка 6 500 кубометров земли, возобновлены стены и своды главного нефа, а также части боковых галерей и двух притворов. А в 1877 году началась Русско-турецкая война. Охрану храма поручили афонским монахам, но те вскоре вернулись в свои обители на Святой горе. После окончания боевых действий в 1878 году турки обнаружили храм бесхозным и отдали его греческой церкви, чтобы лишний раз не раздавать земли потенциальному врагу. В ходе последней реставрации в храме были полностью восстановлены фрески IX-XI веков. Результат превосходит все ожидания. Вспоминая свой визит сюда шесть лет назад, ясно вижу перед собой красовавшуюся на алтарном камне табличку на русском: «Не садиться. Место святое». Сейчас такая табличка здесь была бы уже излишней - реставраторы все-таки сумели вернуть храму должную торжественность.

Для наших соотечественников Турция - впрочем, в большинстве случаев отнюдь не библейская - давно уже стала самой привлекательной туристической страной на планете. Хотелось бы еще только, чтоб люди, приезжающие в Малую Азию, понимали и чувствовали, по сколь важной для нашей общей духовной истории земле они ходят. Право же, ведь все, даже далекие от религиозной экзальтации граждане, понимают и чувствуют это, скажем, в Иерусалиме или на Генисаретском озере. Так вот, Турция, исхоженная вдоль и поперек стопами великих святых, слышавшая речи и апостола Павла, и Николая Чудотворца, отнюдь не менее этого достойна.

Игорь ЭБАНОИДЗЕ
http://www.turizm.ru
23 января 2008

Размещено здесь:
17 февраля 2008

Следует сказать, что осуществить паломничество в Венецию довольно непросто, особенно группе организованных паломников. Объективные условия не способствуют этому: трудность подъездов (как раньше пели «только самолетом можно долететь»), дороговизна самой Венеции и особенно размещения в ней на несколько дней), отсутствие возможности автобусного паломничества по городу (даже на велосипедах здесь запрещено ездить, поскольку нет улиц в собственном смысле этого слова). Часть важных православных святынь размещается на островах, то есть нужно катерами переплывать через проливы лагуны, а это здесь стоит очень недешево. И все время нужно ходить пешком, что довольно утомительно для пожилых паломников, а может быть и даже невозможно, так как на каждом шагу необходимо преодолевать естественные препятствия в виде бесчисленного количества старых крутых («горбатых!») мостов и мостиков через каналы и канальчики. Очень затруднительна и ориентировка в этом «закоулистом» средневековом городе и заблудиться здесь ничего не стоит, если не знаешь итальянского языка (а кто его знает?!) и не умеешь пользоваться картой города, на которой (за редким исключением) не нанесены все его переулки. Здесь сотни самых неожиданных тупиков, одним словом – город-лабиринт и только самый отчаянный паломник рискнет искать святыни в одиночку.

Изображение 1: картосхема первого дня пребывания в Венецианской лагуне

Паломничество нужно организовывать заранее, за несколько месяцев до него, созваниваться по телефону с гостиницами (на английском языке) или же заказывать номер через интернет (также на английском языке). Нам с Божией помощью удалось преодолеть все эти трудности и прилетев, разместиться в гостинице «на материке», то есть в пригороде Венеции под названием Местре, отделенном от самой Венеции проливом, через который проложена дамба для поездов и автотранспорта, «вываливающих» паломников и туристов на самом въезде на остров и сразу же уезжающих назад, поскольку даже одной единственной нормальной стоянки здесь нет.

А еще больше в нашем паломничестве помог настоятель русского прихода в этом городе отец Алексий (Ястребов). Он оказал нам настолько теплый и щедрый прием (при его-то занятости он выкроил время и «собственноручно» водил нас по святыням несколько часов, а потом передал «на руки» своим прихожанам, проживающим в этом регионе), что навряд ли возможно ЭТО отблагодарить. Отец Алексий произвел и «планировку» наших дней паломничества, которую мы старались выполнить. Он только иногда вздыхал и сожалел о том, что паломников из Германии так мало и они приезжают сюда так редко, прекрасно понимая, что это сделать непросто….

Итак, первый день.

Покупаем «проездные» на три дня, по которым можно свободно пользоваться как автобусами, так и катерами. Это недешево (60 евро на двоих), но вполне терпимо, учитывая, что только один переезд с острова на остров стоит 3 евро на человека). А у нас этих «переплывов» ого-го сколько впереди!

Отец Алексий посоветовал в этот день «отработать» острова, что мы и начали делать. Естественно, побывать в таком уникальном городе и не увидеть его достопримечательностей не входило в наши планы, поэтому паломничество получилось «комбинированным»: святыни православия чередовались с творениями архитектуры и живописи, красотами побережья Адриатического моря. И хотя было холодно (температура колебалась от -1 до +10 градусов) мы старались жадно впитать в себя это удивительное разнообразие и паломничали по поговорке «движение – это жизнь». Вся надежда – на стоптанные ноги. К счастью, они нас не подвели…

Пересаживаемся с автобуса на катер, потом на еще один катер и вот перед нами остров святого архангела Михаила. Остров-кладбище города Венеции, огражденный со всех сторон крепостными стенами. Именно с него начался наш первый день. Вошли и ахнули: да здесь же сотни тысяч могил, как найти нужные нам три? А именно трех «великих» русских», пожелавших навечно остаться в этой «земле»: Сергея Дягилева, Игоря Стравинского и Иосифа Бродского. Скажу сразу, что венецианцы чтут этих русских кажется больше, чем сами россияне. Удивительно то, что на все это громадное кладбище только имена этих трех русских отмечены особо – указателями. Больше никому такой чести итальянцы не устроили – даже своим родным талантам. Кстати, Дагилев и Стравинский, как православные христиане, похоронены на греческой части кладбища, а Бродский – на евангелической (очень небольшой).

Но знаем ли мы этих людей, перед которыми в почтении преклоняется Европа? Я в этом немножко сомневаюсь, поэтому привожу короткие биографические справки.

Сергей Дягилев:

Русский театральный деятель, антрепретер. Окончил юридический факультет Петербургского и Петербургскую консерваторию (ученик Римского-Корсакова). Увлекался живописью, театром, историей художественных стилей. В 1898 году был одним из организаторов группы “Мир искусства“ и редактором (вместе с А. Бенуа ) одноименного журнала (1899-1904).

В 1906-1907 г. Дягилев организовал в Париже, Берлине, Монте-Карло, Венеции выставки русских художников, а с 1907 - ежегодные выступления русских артистов - так называемые “Русские сезоны за границей”. “Сезон” 1907 г носил название “Исторические русские концерты”, в них принимали участие Римский-Корсаков, Рахманинов, Глазунов, Шаляпин. “Сезон” 1908 года был сезоном русской оперы. В балетный репертуар первых дягилевских “сезонов”, которые длились до 1913 г., вошли “Павильон Армиды” Черепина, “Шехеризада” Римского-Корсакова, “Жизель” Адана, “Петрушка” Станиславского и др. Для этой гастрольной группы Дягилев пригласил главного балетмейстера М. Фокина и группу ведущих солистов балета Мариинского и Большого театров - Анну Павлову, В. Нижинского, Т. Карсавину, В. Карали и других.

Кроме Парижа дягилевская балетная группа гастролировала в Лондоне, Риме, Берлине, Монте-Карло, в городах Америки. Эти выступления явились не только триумфом русского балетного искусства, но и способствовали возрождению балета в ряде стран Европы, а также возникновению балетных театров в странах, не имевших своего балета (США, Латинская Америка и др.).

После успеха новых “сезонов” Дягилев решил в 1911 г. организовать первую балетную труппу, которая сформировалась в 1913 году и получила название “Русский балет Сергея Дягилева”. Труппа существовала до 1929года.

В последующие годы - 1914 –1917 и 1918-1929 – репертуар дягилевской антрепризы меняется, в нем появляются балеты на музыку композиторов - модернистов.

Дягилев был одареннейшим и эрудированным театральным деятелем, хотя сам он не принимал участия в создании того или иного зрелища. Он талантливо осуществлял функции художественного руководителя. Деятельность Дягилева оказала огромное влияние на развитие искусства многих зарубежных стран. (Цитирование по сайту http://www.diaghilev.perm.ru).

Игорь Стравинский:

Выдающийся композитор XX века Игорь Федорович Стравинский родился 17 (5 - по ст.стилю) июня 1882 года в Ораниенбауме (Россия), в семье известного оперного певца Ф.Стравинского. С девяти лет он играл на фортепиано, самостоятельно начал изучать теорию композиции.

Изображение 2: могила Игоря Стравинского и его жены Веры

В 1900-05 годах Игорь Стравинский учился на юридическом факультете Петербургского университета, и в 1903-05 годах занимался композицией под руководством Н.А.Римского-Корсакова, с сыном которого учился. Под сильным влиянием наставника написаны ранние произведения Стравинского, в том числе - фортепианные пьесы, "Фантастическое скерцо", фантазия для оркестра "Фейерверк".

На премьере "Скерцо" побывал Сергей Дягилев, на которого дарование молодого музыканта произвело впечатление, и он заказал Стравинскому балет для постановки в "Русских сезонах" в Париже.

Так появились "Жар-птица" (1910), позднее - "Петрушка" (1911) и "Весна священная" (1913), принесшие композитору мировую известность. Годы Первой Мировой войны Стравинский провел в Швейцарии, где он создал оперу "Соловей" и "Историю солдата".

В 1918 году он получил новый заказ от Дягилева, на балет "Пульчинелла". С этого произведения в творчестве Стравинского начинает преобладать линия "неоклассицизма". В 1924 году состоялся дебют Стравинского-пианиста, а в 1925 году он выступил как дирижер. Кроме работы для театра, он сочиняет произведения и других жанров.

В 1936 году Игорь Стравинский совершает гастрольную поездку в США, там ставится его балет "Игра в карты", композитор читает курс лекций в Гарварде. В 1939 году он окончательно перебрался из Франции в США и поселился в Лос-Анджелесе.

В конце 1940-х годов – начале 1950-х годов творческая манера Стравинского претерпела изменение, он заинтересовался европейским "авангардом".

Композитор также уделял большое внимание духовной музыке; переломным произведением для него стала "Месса" (1948). Из наиболее значительных сочинений этого периода - кантата "Священные песнопения" (1956), балет "Агон" (1957), "Заупокойные песнопения" (1966).

(Цитировано по сайту http://www.ozon.ru).

Иосиф Бродский:

Иосиф Александрович Бродский родился в 1940 году в Ленинграде. Стихи начал писать с 16 лет. По крайней мере именно 1957 годом датировано одно из его знаменитых стихотворений: "Прощай, позабудь, не обессудь...". Анна Ахматова предсказала ему славную судьбу и тяжелую жизнь.

В 1964 году заботами бдительной ленинградской общественности против поэта было возбуждено уголовное дело по обвинению в тунеядстве. Его арестовали, судили и приговорили к пятилетней ссылке в Архангельскую область.

В 1965 году Бродскому все-таки разрешают вернуться в Ленинград, но в 1972 году ему приходится эмигрировать. С этого времени он живет в США. Пишет стихи, прозу, причем на двух языках, преподает в университете,. Становится одной из центральных фигур сразу в двух культурах - российской и американской. Его интонации оказались заразительными для подавляющего большинства современных русских поэтов, а сборник эссе "Меньше чем единица" был в 1986 году признан лучшей литературно-критической книгой в США.

В 1987 году Иосиф Бродский стал Нобелевским лауреатом по литературе. В 1992-м - ему присвоено звание поэт-лауреат США.

(Цитировано по сайту http://www.bz.spb.su)

Удивительно то, что служители венецинского кладбища привыкли видеть посетителей из России. Одна характерная деталь: когда мы ожидали одного из них, чтобы спросить о местонахождении могилы Бродского, нам не пришлось этого делать вообще, поскольку пришед, и только взглянув на нас, работник молча сунул план кладбища со схемой местонахождения всех трех могил выдающихся деятелей мирового уровня из России… Хорошее начало православного паломничества, не правда ли?...

Изображение 3: Дни Рождества Христова на острове Мурано

Катер плавно пристал и мы вышли на остров Мурано. Общеизвестно, что именно здесь производят знаменитое венецианское стекло. Нам не пришлось долго искать стекольный завод. Завернули за угол и вот уже сидим среди группы посетителей и наблюдаем, как в умелых руках пожилого мастера кусок пылающего жаром стекла превращается в диковинный сосуд.

Весь этот сравнительно небольшой остров в лагуне – сотни стекольных мастерских, магазинчики, в которых продаются их творения, каналы (как в самой Венеции) и жилые дома, производят впечатление застывшего позапрошлого века. Среди всего над простором возвышается несколько католических церквей, в одну из которых заходим более из любопытсво, чем по необходимости. Оказывается, особенностью храмов острова Мурано является убранство из картин знаменитых итальянских художников и стекольных чудес в виде роскошных, богато разукрашенных люстр. Храм оказался в честь апостола Петра, коему мы и поклонились.

Но пора и честь знать, ведь впереди ожидает встреча с великомученицей Варварой. Пытаемся найти выход к пристани, но не тут-то было. Даже это маленький Мурано так запутан переулками, что превратился для нас в лабиринт. Ничего не сделаешь, обращаемся к прохожим. И с большим ьрудом выбираемся на пристань, но это уже в другом конце острова.

Изображение4: Венецианская лагуна по своему очаровательна в эти холодные предрождественские вечера уходящего 2007 года

Катер бежит по спокойной холодной глади лагуны, удаляясь от Венеции. Где-то на горизонте видны постройки “материка”, а впереди обозначается группка островов. Сейчас отлив и вода ощутимо уходит из залива. Пристаем к острову Бурано. Удивляюсь: того острова раз два и обчелся, а население ездит на велосипедах! Движемся вдоль узкого канальчика в направлении высокого шпиля католического храма, построенного в честь святого Мартина Турского. Только на этом острове ощущаем, что в поселке, построенном практически на воде, нет канализации… А на центральной улице вовсю идет распродажа знеменитых венецианских кружев. Это еще одна достопримечательность “Большой Венеции”.

“История венецианского кружева достаточно необычна. К XVII веку в Венеции процветало множество монастырей, куда знатные семьи отправляли своих дочерей, когда не было возможности собрать достойное приданое для замужества. Это были хорошо воспитанные и образованные девушки, умеющие вести беседы о литературе и искусстве, слагать стихи, читать и писать на венецианском диалекте, который тогда использовался не только в повседневном общении, но и в официальных документах. Разумеется, монастырская жизнь не очень прельщала затворниц, и они всячески стремились разрушить ее монотонность. И вот к началу XVIII века приемные женских монастырей, которые устраивались, чтобы монахини и послушницы могли изредка принимать визиты родных и близких, мало-помалу начинают превращаться в подобие светских салонов, где с утра до вечера толпятся знатные молодые люди, праздные бездельники и искатели приключений, влекомые сюда “зовом сердца” или “заботой” о томящихся в уединении душах. Благочестивые же бедняжки со смиренными вздохами “вынуждены” принимать у себя этих волокит и нахалов. А в их числе можно было встретить и представителей самых знатных аристократических семей, и персонажей вроде незабвенного дамского угодника Казановы. Были среди них и такие, которые впоследствии стали дожами, людьми уважаемыми и знаменитыми своими государственными деяниями или воинскими подвигами…

Когда монахини принимали у себя светских щеголей и воздыхателей, их руки непременно были заняты (не для того ли, чтобы легче скрывать волнение или смущение?). На специальных подушечках они связывали нежные кружева, которые предназначались для украшения церковных алтарей. Однако нередко кружева становились и подарком поклоннику. Чем больше было таких приемных – тем больше вязалось кружев. Постепенно изделия затворниц стали настоящим источником доходов для монастырей, которые продавали их состоятельным заказчикам. Естественно, не здесь родилось венецианское кружево, которое было известно еще в XV веке. Но именно в монастырях кружевоплетение стало настоящим искусством, которое перешагнуло границы Венецианской республики, получило известность во всем цивилизованном мире. Благодаря терпеливости и усердию монастырских затворниц родились сеточка и воздушная петля, венецианская петля и другие техники вязания кружев, которые со временем приобрели новые, главным образом французские, названия (например, “генуэзская роза”, “петля-роза”, “французская петля”), но в основе своей имели все те же венецианские приемы.

Надо отметить, что этой “утечке” мастерства во многом способствовала политика самой Венецианской республики, которая приняла суровые законы о предметах роскоши. В результате цены на не выходившие из моды кружева взлетели выше всяких разумных пределов. Тут-то и смекнул расчетливый Кольбер, министр финансов Людовика, что куда выгоднее импортировать из Венеции не сам товар, а его производителей, кружевниц. Так множество венецианских искусниц оказались во Франции, где принялись обучать своему ремеслу француженок на специально открытых королевских мануфактурах. А потом и в соседних странах научились делать подобные вещи. Случалось, что ученицы превосходили в своем мастерстве наставниц, но в любом случае слава венецианских кружев, а точнее кружев с острова Бурано, всегда оставалась самой громкой.” (взято с www.citizenship.ru).

Изображение 5: русская Казанская икона Божией Матери в церкви св. Мартина Турского на острове Бурано.

…Миновав десятки торговых точек подходим к центральной площади, над которой возвышается известный на всю православную Европу храм. Здесь уже несколько веков хранятся мощи великомученицы Варвары.

Вот как описывает отец Алексий (Ястребов), настоятель русского православного прихода в Венеции, историю обретения мощей:

“Мощи святой великомученицы Варвары были перенесены в Константинополь при императоре Юстине I (518-527) и пребывали в столице Византии в церкви Христа Спасителя, пока не были подарены императором Василием II Болгаробойцей (976-1025) Джованни Орсеоло, сыну венецианского дожа Пьетро II Орсеоло (991-1009), отправившемуся в столицу империи для женитьбы на племяннице императора Марии Аргиропуле. Во время венчания, совершенного самим патриархом, императоры-соправители – Василий II и Константин VIII – держали венцы над головами брачующихся. Джованни удостоился звания патриция, а Мария получила в дар мощи святой Варвары.

Первоначально в 1003 году они были положены в базилике Святого Марка, затем по просьбе Орсо, епископа Торчелло, святыня была перевезена в монастырь святого Иоанна, где оставалась вплоть до его упразднения при Наполеоне, после чего была перенесена в церковь святого Мартина на остров Бурано. В настоящее время мощи хранятся в оратории святой Варвары (oratorio santa Barbara) при церкви святого Мартина” (www.venezia.pravoslavie.info).

…Эту самую “ораторию” мы не смогли самостоятельно найти. Исходили весь храм, но бесполезно. Хотя нет, конечно не бесполезно, поскольку вблизи алтаря увидели заботливо охраняемую русскую православную икону Казанской Божией матери. Такая красавица! Помолились перед ней о здравии паломничающих…

В конце концов обратились к местному священнику. Он сразу же определил в нас русских православных паломников и молча пригласил следовать за ним. Вышли из церкви и вошли в дверь соседнего здания. Оно и оказалось той самой “ораторией”. Все в ней празднично и в цветах. Ведь идет Рождество Господне. Священнослужитель подвел нас к самым мощам, хранящимся в изящном мощевике и мы смогли не только коленопреклоненно помолиться, но и приложить к мощевику небольшие иконки святой великомученицы Варвары, которые здесь же продавались. Святая великомученица Варвара, моли Бога о нас… Не хотелось уходить их этого небольшого помещения, наполненного духовныи теплом, но … темнеет. А впереди у нас еще один остров.

Изображение 6: Здесь хранятся священные мощи великомученицы Варвары

В полутьме выходим на пристань. На этот раз путешествие совсем коротенькое. Наверное, минут пять. На соседнем острове Торчелло нас застала темнота. Спросить не у кого, остаемся в одиночестве, если не считать еще одной семейной группы туристов, озирающихся, как и мы, по сторонам. Выбора нет, идем вглубь островка по освященной фонарями пешеходной дорожке, заботливо выложенной из кирпича. У первых домиков дорожка исчезает и мы, не сориентировавшись, переходим по странному мосту без перил и через сотню метров попадаем в тупик. Ничего не видно, возвращаемся назад к свету. Позже, уже в Дюссельдорфе, узнаем, что мосток без перил над каналом – своеобразная достопримечательность под названием “мост диавола”. Господи, спаси и сохрани…

Так вот, дорожка, оказывается, уходит куда-то за постройки и петляет среди зарослей. Местность навевает беспокойство, благо, что сзади топает туристская семья, еще более заплутавшая в потемках, чем мы. Все-таки веселее, когда слышишь человеческие голоса.

Впереди вырастают очертания совсем древнего храма – главной достопримечательности острова Торчелло. Это собор Санта-Мария Ассунта, освященный в 1008 году. По праву он считается старейшим христианским храмом региона Венеции. Часть его мозаик датируется вообще VII веком! Здесь же недалеко и византийская церковь XI века Санта-Фоска и небольшой местный музей Эстуария, посвященный истории освоения человеком лагуны.

Уже слишком поздно, все закрыто. Немного отдыхаем, молимся и отправляемся в обратный путь. Через полтора часа прибываем к пристани Венеции. День закончен.

Продолжение следует.
Текст и фотоизображения:
Алексей Потупин, Дюссельдорф
Январь-февраль 2008.

Кому не знакомо здание Сената в Кремле, над которым развевается государственный флаг, где президент принимает дорогих гостей? Кому не знакомо Лобное место на Красной площади? «Петровский замок», где «напрасно ждал Наполеон, последней славой упоенный, Москвы коленопреклоненной»? Колонный зал бывшего Дома Союзов, бывшего Благородного собрания? А как представить себе Москву без старого здания университета на Моховой, домов Бегичева на Мясницкой и Губина на Петровке (он же Музей современного искусства), без Царицына, Голицынской (1-й Градской) и Павловской больниц, особняка Демидовых (он же Межевой институт, позже – инженеров геодезии)? Это все творения великого Матвея Казакова. И перечисляю я их для того, чтобы вы, дорогие читатели, возгорелись желанием посетить еще одну из построек славного архитектора - церковь Вознесения Господня на Гороховом поле. Тем более что она хранит в себе немало святынь.

Но сначала немного о ее истории и архитектуре.

В местности, называемой Гороховое поле, в начале XVIII века находился загородный двор канцлера Гаврилы Ивановича Головкина, одного из самых приближенных к Петру I сановников и его родственника по матери, канцлера, президента Коллегии иностранных дел. Он в 1731-33 годах построил здесь небольшую домовую каменную церковь Вознесения. Со временем она перестала вмещать молящихся, и в 1771 встал вопрос о ее перестройке.

Денег на строительство прихожане долго не могли собрать, покуда не помог им один из членов семьи известных российских заводчиков Демидовых, Никита Акинфиевич. Его усадьба находилось рядом. И вот в 1788 году состоялась закладка новой церкви, несколько в стороне от прежней, а освящение – в 1793-м. Она была построена архитектором М.Ф. Казаковым и является редким памятником раннего классицизма с элементами барокко, одним из лучших произведений московской архитектуры конца XVIII века.

Церковные власти отдали для стройки материал от разобранного Моисеевского монастыря, который находился около Охотного ряда, и в память о нем один из приделов был освящен во имя пророка и боговидца Моисея, чья жизнь описана в книгах Ветхого Завета. Второй придел освящен во имя святителя Николая.

В чудесном этом памятнике с 1930-х по 1993 год что только ни размещалось: типография и выставочный зал, производственные цеха и зал Театра им. Гоголя, склад и клуб, во время войны - бомбоубежище.

Видимо сознавая, что это здание храма представляет большую художественную ценность, его реставрировали в 1960-х годах. Справедливости ради следует сказать, что еще до большевистского «перепрофилирования» оно понесло утраты - при его поновлении в 1872 году был уничтожен первоначальный декор верхнего яруса ротонды.

На фотографии: настоятель храма отец Василий

Мимо церкви проходит немало транспорта: авт. 78, трол. 24, трам. 24, 37, 45, 50 от «Курской», «Бауманской», «Красных Ворот». Но лучше всего добираться пешком от «Курской», это займет не более 10 минут (если не отвлекаться). И день лучше выбрать выходной, когда центр Москвы тих и спокоен.

По указателям «К театру им. Гоголя» через подземные переходы вы выйдете в Нижний Сусальный переулок, получивший название по фабрике, изготовлявшей сусальное золото. Он плавно перейдет в улицу Казакова. Справа потянется длинный двухэтажный желтый дом - флигель усадьбы Разумовских. Именно на этих землях проживал упомянутый выше Г.И. Головкин. После нескольких смен владельцев усадьба перешла к Алексею Григорьевичу Разумовскому – певчему придворной капеллы, ставшему фаворитом, а затем и мужем императрицы Елизаветы Петровны. Затем ею владели брат Алексея Кирилл Григорьевич и сын последнего Алексей Кириллович. При нем в начале XIX века и был построен этот дворец. Уже по его размеру можно судить о богатстве и размахе владельца усадьбы. А современники оставили воспоминания о фантастической роскоши внутреннего убранства дворца.

Увы, сейчас он находится не то что в плачевном - в рыдательном состоянии, и неясно, идет ли дело к полному разрушению или все-таки к восстановлению. Скорее, первое. И значит, надо ловить последний момент - осмотреть то, что осталось. Проход через левый флигель свободный. Небольшая прогулка вокруг полуразрушенного, но все же величественного классицистического здания введет в мир этого стиля.

Ну, а церковь, к которой мы идем, вот уже и видна впереди. Она стоит на развилке (или стыке) улиц Казакова и Радио. Первая получила такое название в 1939 году, когда праздновалось 200-летие Матвея Федоровича Казакова, прежде же называлась Вознесенской. Вторая была улицей Гороховое Поле, а переименовали ее в 1929 году, т.к. рядом находилась радиостанция.

Вознесенская церковь – постройка того стиля, тех времен, когда архитектура совершенно отошла от древнерусской традиции. Но если приглядеться, можно обнаружить, что схема постройки именно традиционная – кораблем: на одной оси расположены трехъярусная колокольня, трапезная со скругленными углами и большая двухсветная ротонда, перекрытая куполом. На вершине купола – переход к золотой главке – маленькая белокаменная ротондочка, или бельведер, очень похожая на беседку.

Чтимая святыня: икона Николая Чудотворца

Сейчас в церкви идет ремонт, и главная часть здания, собственно храм, помещающийся в ротонде, закрыта. Проход в нее затянут строительной сеткой, через которую проглядывают только общие очертания интерьера. Но высота и размеры поражают даже при беглом взгляде. Доступное помещение – широкая двухпридельная трапезная. Слева в ней перед иконостасом помещаются два ларца-мощевика, в каждом по несколько десятков частиц святых мощей. В одном, кроме мощей, множество частиц гробов и одеяний угодников Божиих, частицы Гробов Господа и Его Матери, Голгофы, Животворящего Креста Господня. Часть этих святынь, в свою очередь, заключена в крест-мощевик. Рядом кирпич из кельи преподобного Серафима Саровского.

В правой части трапезной, почти в углу между стеной и иконостасом – чтимая икона Божией Матери «Нечаянная радость». Она необычная – по углам, как клеймы, расположены иконы Успения, «Неопалимая купина», Георгия Победоносца и Святителя Николая, а по сторонам – избранные святые.

«Нечаянная радость» и некоторые другие иконы в декабре 1998 г. замироточили. Но потом истечение мира прекратилось и до сего дня не возобновлялось.

Богослужение:

по субботам и малым праздникам - утреня и Литургия в 8 час., накануне - вечерня с акафистом, по воскресеньям и великим праздникам - Литургия в 9 час., накануне - всенощное бдение в 17 час.

P.S.

Если обойти Вознесенскую церковь слева и пройти перекресток, то за глухой стеной можно будет увидеть изящный фасад дворца Никиты Акинфиевича Демидова, того самого, что дал денег на строительство (ул. Радио, 10). Над заурядной боковой стеной дворца возвышается купол под крестом – это возрождена домовая церковь, богослужения в ней проводятся изредка, и с улицы (в прямом и переносном смысле) пройти туда нельзя.

На Гороховом Поле есть еще одна выдающаяся постройка М. Казакова – дворец Демидовых (М. Демидовский пер., 4). Он принадлежал Демидовым другой ветви, не Акинфиевичам.

Совсем рядом, за домом 13/15 по Токмакову переулку находится шедевр талантливого архитектора И.Е. Бондаренко – церковь в абрамцевско-талашкинском духе, в русском стиле времен модерна. Зажатая забором, но и восстанавливающаяся. Когда работы будут закончены, нам откроется красота несказанная. А сейчас можно полюбоваться керамическим панно над входом - дивными парящими ангелами. Церковь, правда, старообрядческая, но посмотреть снаружи – почему бы нет?

Автор текста:
Ольга САВИЧЕВА
Прислано в редакцию 24 января 2008

Авторы фотографий:
Юрий БУЛКИН (http://sobory.ru)
Валенитина ШАРОВА (http://vos.1september.ru)
www.st-nikolas.orthodoxy.ru

История паломничества на Святую землю
http://www.sedmitza.ru/?did=49958

Как живут христиане в Святой Земле?
http://www.taday.ru:80/text/91468.html?rss_feed=export_all

Мощи преподобномученика Анастасия Персиянина в сокровищнице Аахенского собора
http://www.pravoslavie.ru/put/080204122019

В Ахене - десница праведного Симеона Богоприимца
http://www.pravoslavie.ru/put/080214150017

В Полоцке знают, где витает дух преподобной Евфросинии
http://naviny.by/rubrics/tourism/2008/02/07/ic_articles_126_155412/

Святыни Вологодчины: Ферапонтов монастырь
http://wobla.ru/news/1075244.aspx

Балаклавский монастырь
http://www.pravoslavie.ru/put/080218124542

По православной Японии
http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=754&did=2092

Обитель на Муроме
http://nika-media.ru/news/kult/1378

Все ссылки проверены и все функционирует нормально.

Следующая рассылка "Православное паломничество" номер 56 выйдет не ранее 3 мая. Ждем новых рассказов от вас, дорогие православные павломники. А пока практически ежедневно (кроме выходных дней) вы можете читать новости паломничества по адресу:
http://palomnik.org/Pravpal/Pravpilger/0.html

До следующей встречи!
С Богом!