11 апреля.

Серёжа проснулся, как всегда, первым, растопил печь. Когда он нас разбудил, градусник показывал — 12°. У нас теплее на шестнадцать градусов, чем за дверью. Несмотря на холод, решили переждать метель.

Изо всех сил стараемся натопить печь. Дрова под снегом находим с большим трудом. Миша, воспользовавшись остановкой, решил немного подремонтировать наши лица и руки. За время гонки в метели нам некогда было смотреть на себя, и мы сильно пообморозились. Больше всех пострадал Сергей. Пока Миша занимается приготовлениями, мы по одному выскакиваем за дверь, ищем всё, что только может гореть, кидаем это в печь, а сами то и дело приседаем, подпрыгиваем, стараемся не дать холоду ухватить нас.

Наконец, Миша разложив лекарства и инструмент перед собой, принимается обрабатывать лицо и руки Сергея. На того страшно смотреть. Кожа на его лице поменялась уже несколько раз, чёрные, потрескавшиеся щёки…

Вспоминаю, как выглядел вчера Серёжа, как бежал по бушующей тундре. Тогда всё вокруг лица заиндевело, мех на шапке оборвался с одной стороны и завис, чёрное лицо, широкий, развевающийся анарак — зрелище фантастическое.

Вспомнил Мишино лицо, и неожиданно для себя рассмеялся. У того густой мех на шапке, усы, борода покрылись мохнатым инеем и, когда я кричал ему, он в этот момент предстал, как снежный леший, с двумя точками чёрных глаз.

Ребята сразу среагировали на мой снег. Миша тут же изрёк: "Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?" Я попросил у Сергея зеркальце. Ещё в посёлке Черском он показывал его нам. Однако тут Сергей замялся: "Да понимаешь, Паша, я его ещё в Билибино выбросил".

Пока Миша занимался Серёжиным лицом, я опять поискал дров и начал готовить обед. Тут в избушку вошли охотники. Это были вчерашние знакомые, которые встретились нам в середине дня на "Буранах". Они страшно удивились ужасному холоду в избушке. Один из них вышел за дверь и вернулся с мороженой нерпой. Оказывается, ею и надо было топить печку. Теперь уже мы поразились, что не додумались до этого. Ведь столько раз спотыкались о туши и не догадались, хотя раньше видели, как в одном зимовье охотник топил ими печку своего крохотного домика. Не прошло и полчаса, как наша печь раскалилась докрасна, нагрела просторное помещение.

От охотников услышали новости про Крючкина. Его экспедиция, не успев начаться, закончилась в тот же день. Почти сразу после старта Владлен неловко упал с нарт и сломал руку. Кроме этого несчастья, что-то ещё у них случилось, но охотники сказали, что подробностей не знают. Нам бы неплохо встретиться с Владленом, попросить карту пролива Лонга. Жаль, что у него сорвалась экспедиция, но зная Крючкина, я подумал, что он не очень расстроится. Интересно, какие у него планы на будущее?

А у нас впереди ещё четыреста километров. Как же мы их пройдём? Сегодня во сне видел Фёдора и маму. Помню, что сон был какой-то тревожный, беспокойный. Молю Бога, чтобы всё у них было хорошо. Фёдор должен сейчас штурмовать Эверест, родители у меня старенькие, и я тоже волнуюсь за них.*

Обдумываю дальнейший путь и прихожу к выводу, что не стоит спешить.

Лучше выбиться из графика, опоздать на работу, но благополучно дойти до финиша. Позавчера Сергей сообщил нам, что в сентябре они с женой ожидают прибавления в семье — Серёжа очень хочет, чтобы опять родился сын. А я хочу, чтобы у моих друзей было всё хорошо, чтобы все дошли домой живыми и здоровыми.

Поняв, что сегодня нам на маршрут не выйти, мы решили ненадолго прогуляться на свежем воздухе и сфотографироваться возле маяка. Я взял фотоаппарат, и мы вышли. Ветер сбивал с ног, но налегке идти было можно. Возле маяка увидели коробки с крупной надписью: "Осторожно, радиация". Миша тут же потребовал всем вернуться назад, видимо, маяк работает от атомных блоков питания, и сейчас они вповалку разбросаны вокруг в радиусе пятнадцати метров. Возвращаясь, недоумеваем - а как же жители посёлка Ванкарем, что в пятнадцати километрах отсюда? Как они живут рядом, если отходы, а, возможно, и неиспользованные блоки лежат тут годами, разрушаются, делают опасными землю и пространство?! Как же они мирятся с этим?

Заходим опять в избушку, и дыхание аж перехватывает от тяжёлого духа горелой нерпы. Стараемся сразу заняться делом, чтобы не замечать неприятный запах. Метель не утихла, и мы просидели в избушке ещё два дня. Жаль, но другого выхода не было - лучше переждать.

18 апреля. Температура -17°.

Сергею сегодня что-то не спалось. Проснулся в три часа ночи, поставил кипятить чайник. Примус в нашей норе уютно загудел, и я тоже проснулся. Холодно. Вставать не хотелось, однако заснуть я так больше не смог. Пролежал до шести утра. Когда поднялся, метель утихла.

Первые пять-семь километров шли хорошо, пока не дошли до мыса Онман. Попробовали идти по льду, но глубокий снег и торосы сделали путь дальше невозможным. Начали подниматься вверх. Мыс этот очень высокий, с крутыми обрывами, глубокими сугробами на склонах. Поднимаемся на пределе. Кажется, минута - и сердце не выдержит, а остановиться передохнуть нельзя - сорвётся снег и унесёт тебя вниз. Наконец, выбрались. На вершине из сугробов торчат груды камней, сложенные в большие кучи явно руками человека. Над кучами торчали оленьи рога, большие кости. Миша заинтересовался ими, хотел разрыть, но я отговорил его. Место слишком было похоже на захоронение или святилище. Явно оно было связано с верованиями чукчей. Мы обогнули это странное место, пересекая мыс по диагонали. Теперь предстояло снова спуститься вниз к морю.

Вокруг на многие километры простиралась пустыня, нетронутая белизна слепила глаза. Белый цвет слил всё воедино, определить расстояние от обрыва до поверхности склона было нелегко. Миша отошёл немного вправо и начал осторожно спускаться. Я, оставив велосипед, взял немного правее и постарался сбоку заглянуть вниз. Там навис козырёк снега. Я крикнул Сергею и описал руками рисунок обрыва. Он вернулся, взял камень и бросил вниз - так мы определили примерное расстояние до склона. Осторожно обойдя опасное место, Сергей снова начал спуск. Мы двигались вслед за ним, перепахивая бездонные сугробы, то и дело подкидывая камни вперёд.

Мы спустились вниз. На это ушло четыре часа.

Дальше по морю путь был легче. А километров через пять мы увидели след "Бурана" и пошли по нему. Впереди что-то темнело. Вначале мы подумали, что навстречу кто-то движется. Но, приблизившись, почувствовали неладное. Поняли, что перед нами лежит человек, побросали велосипеды, побежали к нему. Миша склонился над ним и определил, что он уже мёртв. Это был чукча. Рядом стоял "Буран", вокруг были разбросаны вещи. Я не раз слышал, как люди, замерзая, срывают с себя одежду... Здесь, по-видимому, произошло то же самое. Перед нами лежал полуголый человек, широко раскинув руки и смотря в небо открытыми глазами. Мы не знали, что делать. Возможно, пройди мы вчера чуть больше, смогли бы ему помочь... Однако из-за начавшейся метели мы часа в четыре дня остановились...

Неожиданно сзади услышали звук двух "Буранов". В чукчах, сидящих на машинах, мы узнали охотников, которые встречались нам в пути. Это были товарищи умершего. Они втроём отправились в посёлок Ванкарем, но по дороге их друг отстал. Они же, мало беспокоясь, думали, что вскоре он их догонит. И только сегодня утром, обнаружив, что тот не прибыл в посёлок, отправились обратно на поиски товарища. Чукчи погрузили тело, сели на машины и уехали. А мы, с тяжёлым впечатлением от встреченной смерти, продолжили путь.

Обогнув мыс Кэлэнэут, пошли по косе и вскоре были в посёлке Нутепельмен. На въезде в посёлок нас уже ожидали - один из встреченных чукчей оказался председателем сельсовета. Опередив нас на "Буране", он сейчас поджидал у первого дома.

Оставив велосипеды и рюкзаки в школе, мы пошли к нему обедать. Школу председатель оставил незапертой, и я выразил беспокойство по поводу оставленных вещей, но он махнул рукой: "У нас не воруют". Как приятно было слышать эти слова! Ведь когда-то по всей тундре было так, а сейчас население в посёлках разномастное и такие правила ушли в прошлое.

За обедом я увидел у хозяина стопку газет с названием "Территория". В одном из номеров прочли заметку о нашей экспедиции. Показали её председателю - Константину Петровичу. Тот прочёл её и говорит: "А я хотел у вас документы проверять". Оказывается, побывав вчера в Ванкареме и поняв, что нас там не было, он стал подозревать нашу группу в самом плохом. Мы начали описывать вчерашний путь, объяснять, почему Ванкарем остался в стороне, и как встретились с их умершим товарищем. Но председатель больше поверил сообщению в газете, подтверждающему наши личности, чем нашим рассказам.

После обеда пошли устраиваться на ночлег. По дороге Миша не вытерпел: "Надо же, какая выдержка у начальника. Подозревал, но молчал, обедом кормил". Сергей же сорвался: "Как он мог оставить своего товарища в дороге?!".

Перед школой собралась толпа любопытных, и мы замолчали. Навстречу вышел какой-то паренёк со значками: "Хау ду ю ду". Я рассмеялся, сказал - "привет", - и прошёл мимо. А к Сергею подошла симпатичная девушка и, мило улыбаясь, представилась: "Я - местная проститутка". Сергей, не растерявшись, похлопал её по плечу: "Молодец, молодец". И прошёл вслед за мной. В школе мы расхохотались. Миша покачал головой и, глядя на Сергея, заметил, что тот зря выбросил зеркальце - не так уж плохи его дела.

__________

* Невероятно трудным оказалось для Фёдора восхождение на Эверест. Если бы не помощь друзей, оно могло бы не состояться. Буквально в те дни, когда Павел завершал поход по берегу Северного Ледовитого океана, Фёдор вместе с Е. Виноградским, "снежным барсом", покорил высочайшую вершину мира. Это произошло 14 мая 1992 года. На пути к вершине в этот год погибло 30 человек. Мужественным, смелым, отчаянным парням так и не удалось взойти на Эверест — вечная им память. Виной тому была тяжёлая метеорологическая обстановка — морозы сменялись оттепелью, сильные ветра переходили в ураганы. Перед началом восхождения Фёдор побывал в Италии у путешественника №1 в мире — Рейнхольда Месснера, который благословил нашего земляка на восхождение. Рейнхольд сказал, что у Фёдора всего один шанс из ста. И Ф. Конюхов смог его использовать. Победить себя и природу — Прим.; ред.

Предыдущая глава: Метель в тундре.
Следующая глава: Полярный день набирает силу.