21 марта. Температура -32°.

Дорога снова плохая - еле взбираемся на перевал. А на спуске тоже невозможно передохнуть - очень глубокий снег. Мы пыхтим, барахтаемся из всех сил с тяжёлым грузом в руках. Только выбрались, как начинается новый подъём.

Вчера нам сказали, что рабочим, которые следят за дорогой, платят по тысяче рублей в день. Серёжа, повернув ко мне усталое лицо, говорит, что за тысячу он бы весь сезон веником снег разгребал. Ему знаком тяжёлый физический труд на Севере, и потому обидно за такие траты денег. Там у многих, кажется, не болит душа ни за что - ни за свою работу, ни за то, что они оставляют после себя. Безобразные посёлки, захламленная бочками и прочим металлом тундра, неряшливый вид самих жителей этих мест - всё это приводит к горьким размышлениям.

К тринадцати часам добрались до будки дорожников. Возле будки стоял вездеход. Здесь же, прямо на снегу, отдыхал чукча. Мы поздоровались. Я достал фотоаппарат и попросил его разрешения сделать снимок. Он согласно закивал головой, прищуривая пьяные глазки и показывая своим видом, что ему совершенно неинтересно наше появление в его родных местах. Выражение удивления и других эмоций недостойно взрослого мужчины… Спросив, есть ли кто в домике, мы проходим туда.

Ремонтники нас традиционно встретили хорошо. Накормили, напоили, предложили отдохнуть в их домике. Оказалось, дорожники бастовали уже две недели по той причине, что предприятия перестали отпускать деньги на оплату их труда, на ремонт и содержание техники. И только тогда, когда трассы замёрзли, а посёлок Бараниха оказался без топлива, один из приисков стал платить по тысяче каждому рабочему, вышедшему на расчистку пути. Но это не спасло положения из-за сломанной техники. В конце концов, один трактор всё же удалось отремонтировать, он вышел на дорогу. А остальные рабочие сидят возле груд металлолома в ожидании запчастей и неизвестного будущего. Вот они перед нами - пьют чай и кое-что покрепче, ведут между собой нескончаемые беседы и играют в карты. Где-то трудится один трактор, и колонны машин ждут, шофёры мёрзнут, посёлки перешли на аварийное состояние.

Водитель вездехода немного сменил положение. Сейчас он полулежал, привалившись к боку машины, и покуривал сигарету. Он нам рассказал, что рядом стоят чукотские яранги. До сих пор в тундре мы видели только смешанные посёлки. Слово за словом, и в конце беседы мы оказались приглашёнными гостями в ярангу братьев Тыневги. Один из братьев, высунувшись из вездехода, позвал нас и поторопил со сборами. Забравшись в вездеход, я сунулся вовнутрь и опешил. Мне раньше казалось, что тут может быть один водитель, пригласивший нас к себе, ну от силы ещё один пассажир. Нутро машины было сплошь забито людьми всех возрастов. Дети и взрослые лежали на шкурах вповалку и молча смотрели на меня. Мне сразу стало плохо. Лет восемь назад я при спуске застрял в одном из колодцев пещеры, и с тех пор не переношу тесных, закрытых пространств. Стоит мне оказаться в большой толпе, тесном автобусе и других подобных местах, как тут же перехватывает дыхание. Стоило только заглянуть вниз, как я тут же потянулся наверх, быстрее из этой норы. Миша с Сергеем, столкнувшись со мной, удивлённо спросили: «Ты куда?» А я уже заметил на крыше вездехода двух парней и показал на них: «Поеду с ними». Вездеход рявкнул, дёрнулся и рванулся вперёд. Километров пять протрясся я с этими парнями на жутком морозе, судорожно цепляясь окоченевшими руками за какие-то железки. Хорошо, что Миша с Сергеем не видели этой езды по тундре. Втроём мы обязательно решились бы спрыгнуть на ходу, чтобы не рисковать своими жизнями. Машина, управляемая пьяными водителями, неслась по тундре напрямую, не видя ни ям, ни бугров, ни снежных заносов. Моим попутчикам наверху было весело. И я сохранял изо всех сил улыбку.

Ну, наконец, мы добрались. Ребята вылезли первыми. Сергей сразу заговорил потрясенно: «Паша, ты представляешь, они все там пьяные… Из кабинки ребёнка кинули - мешал там, - так я думаю, разбился бы, если бы я его не поймал…» Миша похлопал его по плечу: «Старик, возьми свой фотоаппарат, ты не у себя дома».

Он, как всегда, своим поведением успокаивал нас. Подошёл старший брат из рода Тыневги и пригласил в ярангу.

Первое, что поразило меня в яранге, это жуткий холод. После тряски по тундре на пронизывающем ветру я наивно думал, что смогу согреться у очага. Но оказалось, что современные чукчи очаг посреди яранги не разводят, они готовят себе еду на примусах. Сварят чай, мясо и закрутят фитилёк.

С нашим приходом хозяйка яранги положила на землю три мешка, набитых оленьим волосом, и пригласила нас садиться. Мы присели. Чай к тому времени уже вскипел, нам подали по чашке горячего напитка и предложили строганину - мелко нарезанное мороженое мясо, без всяких приправ. Мы прихлёбывали быстро остывающий чай и осторожно оглядывались по сторонам. Кроме примуса, всё здесь, наверное, осталось по-прежнему как во времена Травина или сотни лет назад. В яранге было темно, неприятно пахло шкурами, от мешков-сидений холод пробирался по всему телу. Строганина липла к рукам, в чае то и дело встречался какой-то мусор, шерстинки и волосинки. Я всем своим видом старался показать удовольствие от угощения и общего пребывания в гостях.

Сергей, у которого уже зуб на зуб не попадал от такого гостевания, спросил, как же спит семья хозяев в таком холоде? Оказывается, в яранге, кроме основного помещения, есть закуток, завешанный шкурами, так называемый полог. На полу там навалена груда шкур. Но самое интересное - оказывается, обогревается этот полог маленькой свечкой. Чукчи спят в нём догола раздетые и, как они утверждают, бывает даже жарко. Мы заглянули в этот закуток, посидели ещё немного с хозяевами за столом, а затем, поблагодарив за угощение, вышли из яранги на свежий воздух.

Я сфотографировал хозяев на фоне яранги. Затем заснял их вместе с Мишей и Сергеем.

Один из братьев предложил показать, как они одевают упряжку на оленя. Конечно, мы единодушно попросили его сделать это для нас. Тогда один из Тыневги отошёл немного в сторону, достал из-за пазухи соль, насыпал её на ладонь и… замер. Спустя небольшое время возле него уже стояло несколько оленей. Осталось накинуть упряжь. Вот так. А мы ожидали бойких, молодецких криков, свиста лассо. Интересно, почему таким простым способом не пользуются другие коренные народы Севера? За все годы путешествий по этим краям, признаюсь, впервые познакомился со столь доступным приёмом.

После демонстрации с «запряганием» оленей нас пригласили ещё в одну ярангу. Но там мы были недолго. Хозяин яранги, пользуясь присутствием гостей, начал уговаривать жену угостить всех спиртным. Ему очень хотелось выпить, а жена не давала, так как берегла водку на праздник, который начинался через два дня. Муж, как ребёнок, чуть не плакал. Однако жена твёрдо стояла на своём, курила трубочку и отрицательно мотала головой. Серёжа, присев возле неё, одобрительно похлопал её по плечу: «Правильно, молодец, гости не пьют… На праздник тебе спасибо скажет». Отчаявшись, незадачливый хозяин вдруг предложил подвезти нас к ремонтникам на своём вездеходе. Мы поначалу удивились столь быстрой перемене его действий. Однако сознаемся, недооценили его практичный ум. Дело в том, что у ремонтников всегда есть спиртное.

Но нас на этот момент устраивало его предложение - хотелось быстрее оказаться в тепле, день уже клонился к вечеру. Однако Сергей отказался ехать: «Я так замёрз, что лучше пробегусь». Я пожал плечами, мы залезли в машину, поехали, а Сергей побежал следом.

У себя дома Серёжа работает в тайге. Из города их бригаду завозят в лес на так называемую «вахту», и они неделями живут в избушке, добывая лес для своей фирмы. Во время этих вахтенных работ Сергей успевает в любую погоду утром пробежать двадцать километров и вечером - двадцать. Редко, в пургу или в очень большой мороз, он позволяет себе поблажку и пробегает… на десять километров меньше. В нынешней экспедиции он страдает от холода больше всех, но надо отдать должное - Сергей не будет страдать в бездействии, кутаться, тянуться к теплу. Наоборот, он первым встанет утром, разведёт огонь, приготовит горячую пищу, а если уж замёрзнет, начинает сразу прыгать, приседать, мазать руками и ногами, заставляет и нас проделывать то же самое.

В прошлом году, во время похода на Полюс холода, температура держалась от -47 до -62°, я не знал, когда Сергей спит. Укладываясь на ночь, я видел, как он что-то ещё делает, кому-то помогает, а утром опять первый на ногах. И так каждый день.

Вот и сейчас я не перестаю удивляться ему. Мы пожалели свои натруженные ноги и решили потерпеть холод, но зато в бездействии доехать до избушки дорожников, а Сергей опять - без поблажек себе, бегом по непростой тропе.

Предыдущая глава: КОГДА ГЛАЗАМ НЕ ВЕРЯТ.
Следующая глава: ПЕВЕК ВСТРЕЧАЕТ ВЕТРОМ.

12 НОВОСТЕЙ ВЕЛОСИПЕДИЗМА ПРОШЕДШЕЙ НЕДЕЛИ:

* Вело-Архангельск: ТрансРоссия.
* Вело-Губернатор: надо стричь!
* Вело-Столица Северного Кавказа?
* Вело-Жуков: на Флаг!
* Вело-Красотули: Казанский вариант.
* Вело-Тундра: выдвижение на север.
* Вел-Маски: великая скорбь американцев.
* Вело-Берлинале: русский ход.
* Вело-Магистраль: Мончегорск с человеческим лицом.
* Вело-Санкт-Петербург: ориентировка по солнцу.
* Вело-Москва: 300 тысяч велосипедов бесплатно.
* Вело-Владивосток проник на Русский остров.

Портал ПАЛОМНИК

До следующей встречи через неделю!