День памяти страстотерпцев царя Николая, царицы Александры, царевича Алексия, великих княжен Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии (1918 год)



Тропарь царственных страстотерпцев:

Что же такое - помазание и кто такой Царь-Помазанник? Помазание на царство было установлено для богоизбранного народа еще в ветхозаветные времена, о чем свидетельствует Библия (I Книга Царств). Помазание - это не простая условность, не пустой обряд: человек, принявший помазание, как бы заново рождается. И прежде всего устанавливается совершенно особая связь Царя с Богом, в чем-то похожая на ту, которая существовала между Богом и пророком. Пророк слышал в своей душе глас Божий и возвещал волю Божию народу; сходное переживал и Царь, когда ему надо было решать вопросы государственного управления. Послушный велению Божию, Царь делался выразителем Промысла; через Царя управлял народом сам Бог.

- Сердце Царя - в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направит его - (Притч. XXI, I) - в этом замечательном библейском образе выражена сама суть помазания на царство. Благодаря этому таинству Царь обретал новые, совершенно особые духовные силы - помощь в преодолении собственной естественной ограниченности и слабости. Связь Царя с Богом - первая сторона помазания; вторая - это установление совершенно реального единства Царя со своим народом. Как в Церкви Глава - Христос, как в семье глава - отец, так Царь был главой государства Российского, отцом русского народа. Именно поэтому в старое время существовало устойчивое словосочетание ЦАРЬ - БАТЮШКА, выражавшее особое - семейное, родственно-любовное - отношение подданных к Царю-Помазаннику, немыслимое, если страной правит президент или диктатор.

Убийство Царя поэтому не было просто убийством отдельного человека: в силу действия таинственных духовных законов цареубийством был нанесен страшный, смертельный удар русскому народу, всей России.

Николай Александрович родился 6 мая (ст. ст.) 1868 года в Царском Селе. С детства его готовили к восшествию на Российский престол и дали ему прекрасное образование. Восемь лет необыкновенно способный Наследник проходил расширенный курс тогдашней гимназии, а затем пять лет под руководством лучших русских ученых - университетский курс. Знания Николая Александровича отличались воистину универсальностью: на высшем уровне он изучил как естественнонаучные дисциплины, так и, в особенности, предметы юридического и экономического факультетов, необходимые для управления государством. Он блестяще владел европейскими языками, знал и любил русскую классическую литературу. Художественные вкусы его тяготели к шедеврам русской культуры; впрочем, здесь он отдал дань и своему времени - наряду с операми Чайковского любил Вагнера и впоследствии поставил на императорской сцене КОЛЬЦО НИБЕЛУНГОВ. По свидетельству современников, Николай II был образованнейшим человеком; он, духовная глава русского народа, вобрал в себя все лучшее, чем владело тогда народное сознание в лице самых выдающихся его представителей. По традиции русских Царей, Николай Александрович был военным. Он изучил военные дисциплины в объеме курса Академии генерального штаба и прошел практическую подготовку в гвардейских полках.

Мы можем определить Николая Александровича одним словом: это был воистину Православный Царь. Уже в детстве проявились удивительная тонкость и нежность его души, оказавшейся столь восприимчивой для евангельской истины. Маленьким ребенком он трогательно любил изображения Божией Матери и Георгия Победоносца. Молитвенное общение с Богом было основой жизни Государя. Чрезвычайно любил Царь православное богослужение; Церковь была для него главной опорой жизни и служения родине. Царь жил, думал и чувствовал как глубоко церковный человек; и в этом было его единство со своим народом, с многомиллионным крестьянством. Но именно это - православная церковность - создало стену непонимания и отчуждения между Николаем Вторым и его подданными из высших классов, многие из которых принадлежали к тайному ИНТЕРНАЦИОНАЛУ масонских лож.

Государь Николай правил Россией в соответствии со своим положением перед Богом, - положением Божиего Помазанника. Таким себя он чувствовал и сознавал; все поступки его были продиктованы именно этой величайшей ответственностью перед Богом. Голос Божий, руководивший им, он распознавал в глубине души как голос своей совести. - Помазанник Божий, Царь держался сознательно и систематически высот, куда не мог проникнуть простой смертный, - пишет мемуарист. - Он желал быть одним. Одним перед своей совестью. -

Как и Александр Третий, Николай Второй в своем правлении и жизненном стиле придерживался русских начал. К великому русскому Царю-реформатору Петру Великому он относился очень сдержанно. - Это предок, которого менее других люблю за его увлечения западной культурой и попирание всех чисто русских обычаев, - говорил государь. - Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. - Царь остро чувствовал свое мистическое единство с Россией, с ее народом и историей, со всем русским. Однажды, как бы полушутя, он сказал: - Мне думалось, что невозможно быть более русским, нежели я. - Царь был представителем национальной русской культуры и такой надмирной реальности, как Святая Русь.

Жизнь русского человека - от крестьянина до Царя - была неотрывна от жизни Церкви. Исключительно много Государь сделал для ее внешнего благосостояния, - но, что особенно важно, и для приумножения ее благодатных сокровищ. При нем число храмов и монастырей на Руси увеличилось больше чем на десять тысяч. Но Русская Церковь в его царствование обогатилась и восемью новыми святыми. Среди прославленных в царствование Николая Второго святых - великий преподобный Серафим Саровский, чудотворец и молитвенник, служитель Божией Матери. Государь и Государыня во время торжества прославления преподобного Серафима (июль 1903 года) посетили Саров. Здесь они держали себя как простые богомольцы, приобщаясь к сокровенным глубинам жизни своего народа. Царь глубоко проник в существо русской святости. Сразу после кончины о. Иоанна Кронштадтского в 1909 году он предсказал, что о. Иоанн будет впоследствии прославлен. Более того, Государь заложил основы этого прославления, установив день его ежегодного церковного молитвенного поминовения. Поистине пророческим было слово Николая Второго о канонизированном в 1913 году патриархе-мученике Гермогене: - пример коего засветит в настоящие и будущие времена. -

Жизнь самого Божиего помазанника была ничем иным, как христианским подвигом. Но подвиг помазанника в ту эпоху с неотвратимостью должен был стать мученическим подвигом; это мы увидим чуть позже . . .

Страстотерпцы Император Николай, Императрица Александра, Цесаревич Алексий, Великие княжны Ольга, Мария, Анастасия, Татиана. 1914 год.

У Царя с Царицей было пятеро детей. После Ольги старшей была Великая Княжна Татьяна (родилась в 1897 году); в 1899 году появилась на свет Мария, а в 1901 - Анастасия. Родители горячо желали сына - Наследника царского престола; но Бог посылал им до времени дочерей.

Наследник российского престола Алексей родился в 1904 году. Государыня уже давно молила Бога о ниспослании ей сына; после посещения Сарова ее просьба была исполнена. Алексей был необыкновенно красивым ребенком, принесшим великую радость в Царскую семью. Но радость эта была недолгой. Вскоре обнаружилось, что Царевич болен неизлечимой болезнью - гемофилией. Основное ее проявление - несворачиваемость крови: больной может погибнуть от ничтожной ранки. Болезнь выражается также во внутренних кровотечениях и приступах болей; страдающие гемофилией умирали обычно в раннем возрасте. На помощь были привлечены все средства тогдашней медицины, но польза от них была невелика. Успешнее всех помогал больному Царевичу таинственный сибиряк Григорий Распутин: этот народный целитель и мистик умел облегчить его страдания, и именно из-за своего дара он, простолюдин, стал своим человеком в Царской семье. Царь прислушивался к мнениям Распутина, Царица глубоко уважала его; на это Царская чета, видимо, имела основания . . . Позже против Распутина был составлен заговор, и в 1916 году он был убит.

За войнами, революциями, крушениями царств - всеми политическими событиями внешней истории - скрыто действуют законы духовные, а в конечном счете, Промысл Божий относительно судеб народов и государств. Всякое объяснение причин революций 1905 и 1917 годов будет неполным и неточным. Несомненно одно: отход русского общества от Бога и Церкви навлек на Россию гнев Божий. Как и в многочисленных случаях богоотступничества древнего Израиля, о которых мы читаем в Библии, болезнь России обычными средствами уврачевана быть не могла. Ради вразумления и исправления Бог предавал израильтян в руки неверных; та же участь в начале XX века постигла и Россию.

Через Государя Николая Александровича, безупречно чистого, прекрасного человека, воля Божия явила себя в мире. Его судьба по самой своей сути была глубоко трагичной. Он родился в день святого Иова Многострадального . . . Поистине вещим было его знание своей участи. «У меня более чем предчувствие, - говорил он, - что я обречен на страшные испытания и что я не буду вознагражден за них на этом свете. -

Однажды - это было в первую русскую революцию - из глубины этого душевного страдания Царь произнес пророческие слова, совершенно точно указавшие на ту роль в невидимых судьбах России, которая была предназначена ему самим Богом. - Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва, - сказал Государь. - Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия. - Произнеся это, Царь уподобился древним мученикам, свободно, не по принуждению предававшим себя на страдания за Христа. Помазанник Божий в июле 1918 года был убит не просто как беспомощный, беззащитный человек: изумительное мужество его поведения, когда он, с больным сыном на руках, спускался в подвал Ипатьевского дома, и еще раньше, когда и он и Государыня отказались от эмиграции и побега - все это говорит о том, что в их душах была святая готовность к жертвенному, христоподражательному страданию, которая выразилась в вещих словах, сказанных им более чем десять лет назад.

После отречения произошло обратное тому, о чем говорили оппозиционеры: началось разложение народа, поддавшегося низшим страстям; с неудержимой быстротой Россия понеслась к гибели. Царь был тем мистическим началом, которое удерживало силы зла; теперь же ничто не препятствовало вступлению в мир антихристианской стихии.

Для Государя и его Семьи кончилась жизнь и началось житие. Царь со своими близкими оказался под стражей в Царском Селе. Уповали узники только на волю Божию, и Господь помогал им до конца сохранить душевный мир. Царю и его семье приходилось теперь терпеть унижения и издевательства со стороны охранников и прочих НОВЫХ людей, окружавших их. 31 июля начался путь мучеников на свою Голгофу: они были выселены из своего дворца и отправлены в Сибирь.

6 августа на пароходе РУСЬ Царская семья прибыла в Тобольск. - На душе так невыразимо больно за дорогую Родину, что объяснить нельзя, - эти слова Государыни из частного письма выражают душевное состояние всей семьи.

Накануне Пасхи 1918 года Царскую семью разлучили. Из Москвы приехал от большевиков комиссар, который объявил Государю, что его увозят. Государыня решила сопровождать мужа; нравственные муки ее возросли до предела, так как ей пришлось расстаться при этом с больным Царевичем. С родителями поехала и Мария Николаевна . . . Для всей семьи расставание было душевной пыткой.

Царская чета была задержана большевиками в Екатеринбурге. В начале мая сюда прибыли остальные члены семьи вместе с несколькими преданными слугами. Жить мученикам оставалось два с половиной месяца. Издевательства над ними стали еще изощреннее; но даже из озверевших охранников кое-кто внутренне склонился перед их христианскими кротостью и смирением.

В ночь на 17 июля произошло величайшее преступление в российской истории: невинные, святые люди вместе с Божиим Помазанником были зверски убиты. За три дня до злодеяния для Царской семьи было совершено богослужение. Когда запели молитву - Со святыми упокой . . ., Царственные мученики все как один неожиданно стали на колени. В тот день, по свидетельству очевидцев, они выглядели как-то необычно угнетенно. Словно предчувствуя близкий конец, они пропели погребальную песнь над самими собой . . .

И для Российской державы, для русского народа, с выстрелами в подвале дома Ипатьева кончилась жизнь историческая и началось распятие на Голгофе.

(из книги ЦАРЬ - МУЧЕНИК, изд. Сретенского монастыря, Москва)

Текст и фотография:
http://www.mitropolia-spb.ru

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Более 20 тыс православных со всей России примут участие в крестном ходе памяти последней царской семьи

Более 20 тыс православных верующих со всей России, приехавшие в Екатеринбург почтить память Николая II и его семьи, пройдут сегодня ночью крестным ходом. Как сообщили корр. ИТАР-ТАСС в Екатеринбургской епархии, паломники пройдут от Храма-на-крови, построенного на месте расстрела царской семьи, до Ганиной ямы, где останки были преданы земле.

Крестный ход начнется после длительного богослужения. Верующие отправятся в двухчасовой путь. По словам архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Викентия, выдержать длительный крестный ход после долгой церковной службы довольно сложно, поэтому решаются на него не многие. Однако православные, решившиеся на этот шаг, получают некое очищение, считает владыка. - Крестный ход стал очень популярным действом, люди приезжают с покаянием со всей страны, - отметил Викентий.

Крестный ход возглавит икона ПРЕПОДОБНЫЙ САВВА СТОРОЖЕВСКИЙ – МОЛИТВЕННИК О ЦАРЯХ БОГОИЗБРАННЫХ, написанная специально для монастыря Святых царственных страстотерпцев на Ганиной яме к Царским дням и юбилейным торжествам, посвященным 600-летию преставления Савва Сторожевского.

- На Ганиной яме икона будет передана в дар монастырю, расположенному на месте уничтожения останков принявшей мученическую смерть семьи последнего русского царя, - отметил исполнительный директор оргкомитета по проведению юбилейных торжеств Павел Илларионов.

16 июля 2007
На фотографии: икона САВВА СТОРОЖЕВСКИЙ прибыла в Екатеринбург (с сайта www.blagovest-info.ru )

Текст: Екатерина ПОВАГО
http://www.itartass.ur.ru

В древности здесь было расположено несколько монастырей, основанных в 14 - 15 веках. В настоящее время на месте монастырей покоятся мощи тверских святых - преподобных Ксенофонта Тутанского, Нектария, Саввы и Варсонофия Тверских.

16 июля 2007
http://www.afanasy.biz

Когда он обучался в Петербургской Духовной семинарии (потом его оттуда выгнали), то вместе с семинарским хором поехал в Германию для концертных выступлений. После окончания программы им раздали по двести марок, и хор вернулся в Петербург. Садик, естественно, напился и решил остаться еще погулять в Германии. Пока он пропивал в баре свой гонорар, к нему подошел русский художник и попросил похмелиться. Садик, естественно, с радостью встретил своего соотечественника, и они напились вместе. Художник посетовал, что приехал в Германию подзаработать, но его картины не берут. - Эти немчуряги в настоящем искусстве ничего не смыслят, - жаловался он. Перед тем как распрощаться, он подарил Садику свои кисти, краски и мольберт, а сам ушел на поезд, чтобы вернуться в Россию.

Утром, когда Садик проснулся, как он сам выразился, ТРУБЫ ГОРЯТ, А В КАРМАНАХ ВЕТЕР ГУЛЯЕТ. Взял он мольберт и пошел на городскую площадь. Площадь красивая, как игрушечная, кругом дома с востроконечными крышами и соборы готические. На открытых террасах возле баров и кафе люди сидят, пивко потягивают и говорят что-то на непонятном для Садика языке. Еще он заметил, что на площади художников много: сидят, соборы да дворцы рисуют. Решил и Садик что­нибудь нарисовать. Но дворцы и соборы ему показалось сложным рисовать, кисти-то он никогда в руках не держал, потому решил рисовать людей с натуры, как они пиво пьют. Выбрал себе натуру покрупнее и давай малевать. Но поскольку его взор притягивала больше не живая натура, а кружка с холодным пивом, то вначале он стал рисовать именно ее. В изображение кружки он вложил всю свою жаждущую похмелья душу. Кружка получилась у него огромная, на две трети листа. Так что для немца, ее держащего, места почти не осталось. Но он все равно его пририсовал. Маленького, толстенького, как таракана. Закончил Садик картину, задумался: что же ему дальше рисовать? Слышит, за спиной кто-то губами причмокивает: - Гут, зер гут.

Это немец подошел, показывает, что картина ему понравилась, и он хочет ее приобрести. Обрадовался Садик, думает, если пять марок даст этот немчуряга, то как раз хватит похмелиться. Подает ему картину. Немец сует ему купюру в сто марок. Садик испугался, думает: чем я ему сдачу буду сдавать? - Найн, найн, - и показывает немцу растопыренную ладонь, мол, мне только пять марок хватит.

- Энтшульдиген зи, - сказал немец, убрал сто марок, сунул другую купюру и ушел.

Разворачивает ее Садик, смотрит, а это пятьсот марок. Так он и стал художником.

Вот этого самого Садика я и решил навестить в первую очередь. Доехал на электричке до остановки СТРЕЛЬНА, вышел и иду по Петергофскому шоссе в сторону его дома. Тут мимо меня, громыхая и чадя, проехала ПОБЕДА, раскрашенная темно-зелеными пятнами под маскировку, как у военных автомобилей. Проехала - и остановилась. Из ПОБЕДЫ выскакивает Садик, бежит ко мне, руки растопырил и орет:

- Алешка, друг, наконец-то приехал! Вот радость-то какая, еду, смотрю, ты идешь, я глазам своим вначале не поверил.

Обнимет он меня, потом отойдет на шаг, посмотрит и снова обнимет.

- Ну, браток, садись в мой лимузин, прокачу с ветерком. Видишь, какой он у меня красивый, сам его раскрашивал. Нравится? То-то. Так, куда едем? - спросил Садик, когда я сел в автомобиль.

- Да, собственно говоря, я в гости к вам приехал, так что мне все равно.

- Замечательно, Алеша, друг, значит тогда гуляем по полной программе. Сейчас едем ко мне домой, пообедаем. Правда, насчет продуктов у меня шаром покати, но это поправимо. Я сейчас при деньгах, все необходимое в магазине купим. Я ведь теперь, Лешка, бизнесом занимаюсь.

- Каким бизнесом? - удивился я.

- Все расскажу, у меня секретов от друзей нет. Я умею, значит, пусть другие люди тоже умеют. Ведь все кушать хотят, и всех Бог сотворил равными.

- А рисовать картины бросил, что ли? - спросил я.

- Нет, рисую помаленьку, для души. Вот приедем домой, я тебе покажу свою последнюю работу.

Он остановил машину около магазина, пошел за покупками. Приходит через несколько минут и радостно сообщает мне:

- Ну, Лешка, живем, закусон - что надо, деликатесный. Вот посмотри.

Я заглянул в пакет, там было три бутылки водки, ананас, крабовые палочки и батон.

- Не многовато ли? - спрашиваю я.

- Что ты, брат, не сомневайся. Ананас - очень полезная штука. Как ты думаешь, почему негры такие боксеры сильные? Потому что ананасы целый день жрут.

- Да я не про ананас, я о водке говорю.

- Водки много не бывает, - засмеялся Садик, - это чтобы потом не пришлось бежать. В самый раз по бутылке на брата.

- Но ведь нас только двое, а здесь три.

- Ты что же, Лешка, нашего Шульца не знаешь? У него нюх, как у собаки. У себя в Александрии обязательно учует и придет, как пить дать, придет.

- Ну, если придет, то ладно, - согласился я.

Когда мы прибыли в маленький домик Садика, то еле пролезли в комнату через завалы каких-то вещей. Стол тоже был завален разным хламом.

- Сейчас уберем, - сказал Садик и мгновенно смахнул все на пол, водрузив на стол водку и экзотическую закуску.

- Вот, Лешка, полюбуйся на мое последнее произведение искусства.

Он вытащил натянутый на рамку холст, на котором был намалеван яркий клоун, почему-то без одной ноги, вместо которой торчал черный протез-костыль.

- Почему клоун на протезе? - удивился я.

- Краски на ногу не хватило, - признался Садик, одна черная осталась, вот и пришлось костыль рисовать. Но, между прочим, именно из-за этого костыля одна дама покупает у меня эту картину для своего офиса за пятьсот баксов.

- Да ну, - удивился я, присматриваясь к картине повнимательнее. Но так ничего особенного на пятьсот долларов в ней не увидел. - Наверное, не разбираюсь в современном искусстве, - сделал я о себе печальное заключение.

- Ну, рассказывай, Садик. Каким ты бизнесом занимаешься?

- В Финляндию за шмотками гоняю каждый месяц.

- Да, по-моему, там дороже, чем в наших магазинах, во всяком случае, не дешевле.

- Правильно мыслишь, Лешка, но я ведь не покупаю, а бесплатно беру.

- Как так, - опешил я, - воруешь, что ли?

- Что ты, брат, как можно? Воровать - это грех непростительный. Финны - они же такие простодыры! Мы - дураки, а они еще дурнее. Они свои вещи хорошие выбрасывают на помойку.

Он стал трясти на себе джемпер:

- Вот - с помойки, брюки - с помойки. Все, что на мне, все с помойки. Вот эти узлы, что мы с тобой перешагивали, полные хороших шмоток, - тоже с помойки. Только, конечно, помойка не в нашем смысле. У финнов все культурно. У них стоят специальные ящики на улице, куда они выкидывают только свою одежду и обувь. Правда, в эти ящики трудно забраться, но я приспособился. Беру, значит, палочку, на конец ее прибиваю гвоздик, и в контейнер. Пошарю, пошарю там, наткнусь на солидный пакет, подцеплю его и тяну. Тут целое искусство, Лешка, как на рыбалке - может сорваться. Потому тяну осторожно, со вниманием. В Финляндию также еду не с пустыми руками. Везу с собой кое-какой дефицитный для них товар.

- Водку, наверное? - догадался я.

- Именно ее, родимую. С собой разрешено провозить только две бутылки. А больше - ни-ни. Раз попадешься, и кранты, граница для тебя навсегда закрыта. Так что я только две - на продажу и блок сигарет, у них там они намного дороже. Но ведь в Финляндии я несколько дней бываю, и самому хочется иногда выпить. Потому я и придумал маленькую хитрость, ни один таможенник не докумекает ее. С собой разрешено провозить личные средства гигиены. Я беру флакон из-под одеколона, наливаю туда спирт и добавляю немного одеколона для запаха. Затем беру флакон с анисом из рыбацкого комплекта, для прикормки рыб, выливаю анис, наливаю туда спирт и ароматизирую анисом, тоже для запаха. И спокойно все это провожу через таможню.

- А где же ты там живешь все эти дни?

- Хороший вопрос, Лешка, тебе не регентом работать, а следователем прокуратуры, все на лету схватываешь. Конечно, гостиницы там страшно дорогие, даже очень дорогие. С питанием-то легче, у них в магазинах чуть консервы просрочены, они их на помойку. Но что финну - смерть, нам, русским, на пользу. Ну и гостиницу я себе шикарную и дешевую придумал. Всего две финских марки за ночь.

- Это где такие дешевые гостиницы?

- Я, Лешка, в туалетах для инвалидов ночую, - и он рассмеялся, видя мое растерянное удивление. - Да это же, Лешка, не наши туалеты, это финские. Чистота идеальная, как в ресторане АСТОРИЯ. Кафель белизной сверкает, зеркала. В зале, где умывальники, стол роскошный, носилки, раскладушки. За столом поел, на носилках выспался, и всего за две финские марки. Опустил их в щель, дверь автоматически открывается и ты - в раю. Конечно, я выбираю туалет где-нибудь на окраине города. Ну какой инвалид ночью да еще на окраине города в туалет пойдет? Правда, один раз был казус. Прихожу я ночевать в туалет, разложил закусон, хлебнул из фляжки анисовки. Так мне, Лешка, хорошо на душе стало . . . Допил я свою анисовку, мне еще лучше стало. Смотрю, на стене какая-то кнопка красная. Размечтался я, думаю, нажму на эту кнопку, заиграет мелодичная тихая музыка, и зайдет ко мне прекрасная девушка в белом бальном платье, и будем мы с ней танцевать. Нажал кнопку, жду. Через некоторое время действительно открылась дверь, входит девушка в белом, смотрит удивленно на меня, что-то лопочет по-фински. Я говорю: - Проходите, проходите, будем танцевать -. Вслед за ней заходят еще два верзилы. Оказалось, что это кнопка срочного вызова санитарной машины. Ну и выпроводили меня, конечно, на улицу. Подождал я, пока они уедут, и пришлось еще две марки израсходовать.

Пока мы разговаривали с Садиком, пришел Шульц с флейтой.

- А я думаю, что это у меня с утра нос чешется, - кричит он с порога, - оно вот, оказывается, к чему! Приметы всегда верный прогноз дают.

- Ну, что я тебе, Алешка, говорил? - смеется Садик. - Я Шульца как облупленного знаю.

Прошло два года после моей встречи с Садиком, и вновь мне с ним довелось встретиться за сотни километров от Питера.

С одними нашими знакомыми мы в летний отпуск отправились в паломническую поездку к преподобному Серафиму Саровскому в Дивеево. По дороге остановились заночевать в Санаксарском монастыре. Выхожу за ворота монастыря и вижу: ко мне навстречу устремился какой-то человек в длинном сером плаще, в широкополой фетровой шляпе, за плечами рюкзак. Но когда он закричал: - Лешка, дружище, дай я тебя обниму, - тут я сразу узнал Садика. Подбегает, обнимает меня и говорит:

- Вот, Леха, гора с горой не сходятся, а человек с человеком всегда сойтись могут.

- Ты что тут делаешь, Садик, какими судьбами?

- Я теперь, Лешка, божиим странником стал, второй год по Руси Святой хожу и все никак не нарадуюсь жизни такой. И чего я раньше не додумался до этого?

Мы с ним присели на скамейку около монастыря, взяли в киоске санаксарских пряников и душистого чая, и Садик поведал мне свою историю.

- Поехали мы, Лешка, к Шульцу в Александрию, его день рождения отмечать. Сидим, выпиваем за его здоровье. Сам знаешь, у Шульца скатертей никогда на столе не бывает. А стол-то старинный, еще с царских времен остался. Дед Шульца в императорском дворце поваром служил. Много чего от его деда осталось. Шульц, конечно, по доброте своей половину раздал, а половину пропил. Но стол этот берег, как память. И уж если у него гулянка, то он обязательно этот стол газетами застилает, чтобы селедкой не перепачкали. Ты же знаешь, Лешка, я никогда телевизор не смотрю, газет не читаю, а тут вижу, как между моей рюмкой и бутербродом с сыром на газете фотография девочки лет шести-семи. Такая красивая девчушка с двумя огромными бантами, как Мальвина из сказки БУРАТИНО. А над фотографией крупными буквами написано: - Добрые люди, спасите девочку. -

От чего же, думаю, ее спасать? Ну и пока Шульц на своей флейте услаждал нас музыкой, я заметку под фотографией всю прочел. Девочка эта, оказывается, тяжело больна, и спасти ее может операция за границей, которая стоит двадцать пять тысяч долларов. Досада меня взяла, вот, думаю, какие-то несчастные двадцать пять тысяч долларов - и жизнь этой девочки. Жалко мне девочку стало и обидно, что у меня нет двадцати пяти тысяч ЗЕЛЕНЫХ, а то бы сейчас прямо отнес.

Сижу, плачу. Шульц перестал на флейте играть.

- Садик, друг мой, - говорит он, - из всей нашей тусовки твоя душа тоньше всех музыку воспринимает. Потому я готов для тебя играть хоть всю ночь, если, конечно, водки хватит.

Я ему говорю:

- Шульц, играешь ты бесподобно, спору нет, но плачу я совсем о другом.

- О чем же ты плачешь? - нахмурился Шульц. - По-моему мы здесь собрались на день рождения, а не на поминки.

- Не обижайся на меня, добрый Шульц, ибо плачу я от того, что у меня нет двадцати пяти тысяч долларов.

Тут все, даже кто сильно был пьян, удивились. А Мефодий говорит:

- Уж если наш Садик плачет, что у него нет двадцати пяти тысяч долларов, то я готов рыдать о том, что у меня нет даже одной тысячи.

Встает Димка-скрипач и говорит:

- Готов плакать о ста баксах на завтрашнюю опохмелку.

Я говорю:

- Хорошие вы люди, но соображения у вас не более, чем у допотопных неандертальцев. Скорбь моя не о деньгах, а о ребенке, которого надо спасти, - и зачитал им заметку из газеты.

Тут Таня-художница как зарыдает. Мы стали ее успокаивать: ты-то, мол, чего плачешь? Она говорит:

- Я представила себе, что выйду замуж, у меня родится такая же девочка, и я не смогу ее вылечить, потому что картины мои никто не покупает, кроме Мефодия, а он мне за них гроши платит.

Мефодий говорит:

- Успокойся, импрессионистка лупоглазая, замуж тебя все равно никто не возьмет.

Короче, расскандалились мы все. Таня кричит:

- Был бы у меня собственный дом или квартира, я бы продала их и помогла той девочке!

- Был бы у тебя дом, я бы сам на тебе женился, - говорит Мефодий.

Из всего этого сыр-бора я запал на Танины слова насчет дома. У меня же домик в Стрельне есть, вот оно, решение простое. Взял со стола эту газету и ушел. На следующий день позвонил одному знакомому риэлтору, он мне быстро состряпал сделку за тридцать тысяч ЗЕЛЕНЫХ.

Когда я родителям девочки этой деньги привез, они на колени упали, плачут. Но взяли только двадцать три тысячи, остальные уже успели насобирать. На восемь тысяч баксов мы за спасение девочки всей тусовкой целый месяц гудели. Когда деньги закончились, меня хозяева, у которых квартиру снимал, вежливо попросили освободить жилплощадь. Я думаю:

- Не пропаду, буду у друзей-тусовщиков жить: у одного недельку, у второго.

Все, конечно, меня хорошо, радушно принимали. Только одно дело собраться водки попить, другое - постоянно жить. Чувствую, что в тягость всем. Тогда меня идея озарила: взять посох, котомку и пойти по Руси, обойти все монастыри, все святыни. Больше года уже хожу, но и десятой части не обошел. Везде в монастырях меня очень хорошо принимают. А как в хоре монастырском попою, тут меня и вовсе отпускать не хотят. Но я птица вольная: рюкзак за плечи, посох в руки и дальше шагаю. Иду по дорогам, песни русские или молитвы пою, хорошо. Слушай, вот идея пришла мне в голову: пойдем, Лешка, вместе странничать. На два голоса мы с тобой так умилительно петь будем, что всю Россию к Богу приведем.

- Я бы с радостью, Садик, да сам понимаешь, у меня семья. Недавно дочка родилась. Ну а художеством не занимаешься сейчас?

- Нет, Лешка, понял я, что это не моя стезя. Я сейчас стихи сочиняю, вот послушай:

Брожу по отчему краю,
Иду от святыни к святыне,
Душой своей ощущаю:
Христос тоже ходит доныне.

Эта вера меня укрепляет,
Эта вера мне душу целит,
А душа моя верит и знает:
Матерь Божья Россию хранит.

- Ну, как, сойдет?

- Я, Садик, в поэзии не разбираюсь, но, по-моему, просто и с душой написано.

- Вот именно, Лешка, просто, а где просто, там ангелов со сто. Я уже целую тетрадь насочинял, - он достал пухлую общую тетрадь и подал мне, - на, возьми на память, будет время, почитаешь.

- А что же тебе останется, здесь ведь, наверное, все твои стихи?

- Мои стихи здесь, - ткнул он пальцем себе в левый бок, - ты бери, не смущайся, я еще себе насочиняю. Ну, я пойду, Лешка, прощай, друг. Бог даст, свидимся.

Он перекинул за плечи рюкзак, взял в руки свой посох и зашагал по дороге, напевая стихиры Пасхи.

Я долго смотрел ему вслед. Когда он скрылся за поворотом, снова присел на лавочку. Раскрыв тетрадь со стихами Садика, прочел концовку одного стихотворения:

Уходит в даль дорога.
А даль уходит в небо
Прозрачной синевою.
А небо не уходит,
Оно всегда со мною.

Март-ноябрь 2003г.
Протоиерей Николай Агафонов. Неприкаянное юродство простых историй. Санкт-Петербург, Приход святителя Игнатия Брянчанинова, 2006 г., 352 c.

Опубликовано в сети интернета:
16 июля 2007
http://www.russned.ru

Сегодня у участников крестного хода день отдыха. Прежде всего, необходимо поухаживать за своими ногами, подлечить их. Жара делает свое дело. Сказывается общая усталость. На этой неделе ни погода, ни дорога не способствовали прохождению больших расстояний. Щебенка, мелкие камни, песок - таков был маршрут наших паломников в минувшие дни. Времени на отдых очень мало. Хорошо бы отдохнуть деньков несколько, но график движения неумолим. Впереди паломников ждут, и ждут с нетерпением.

Фотография с фотоконкурса сайта ПОД ЗВЕЗДОЙ БОГОРОДИЦЫ

Оперативная сводка движения Крестного хода Владивосток - Москва

15 июля, воскресенье (день -57)
- отдых 

Отв. священник Александр Донисенко (Благовещенская епархия)
http://www.anflag.ru

В понедельник, 16 июля участники крестного хода продолжили движение по намеченному маршруту. На обед и короткий послеобеденный отдых расположились в пос. Прогресс. Солнце палит нещадно, идти очень тяжело. За день удалось пройти немногим более  двадцати километров. Завтра намечено пройти пос. Райчихинск, затем - курс на  Тамбовку.

Оперативная сводка движения Крестного хода Владивосток - Москва

16 июля, понедельник (день -58)
- 7.30 - начало движения; 
- 14.00-15.00 - обед, послеобеденный отдых;
- 15.00 - 18.00 - движение по маршруту;
- отдых. 
Отв. о. Евгений (Благовещенская епархия)

Фотография с фотоконкурса сайта ПОД ЗВЕЗДОЙ БОГОРОДИЦЫ

По благословению Епископа Саратовского и Вольского Лонгина Божественная литургия в Вавиловом Доле будет совершаться также 16 и 17 июля, в день памяти Святых Царственных Страстотерпцев.

16 июля 2007
Текст и фотография: http://news.sarbc.ru