На церковнославянском языке в русской орфографии. Текст молитвенного стояния пред Господом.

На русском языке. Учебный текст для понимания незнакомых слов и выражений церковнославянского языка.

Еще же приложив Иов, рече в притчах: кто мя устроит по месяцам преждних дний, в нихже мя Бог храняше, якоже егда светяшеся светилник Его над главою моею, егда светом Его хождах во тме, егда бех тяжек в путех, егда Бог посещение творяше дому моему, егда бех богат зело, окрест же мене раби, егда обливахуся путие мои маслом кравиим, горы же моя обливахуся млеком, егда исхождах изутра во град, на стогнах же поставляшеся ми престол?

И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал: о, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня, когда светильник Его светил над головой моей, и я при свете Его ходил среди тьмы; как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим, когда ещё Вседержитель был со мной, и дети мои вокруг меня, когда пути мои обливались молоком, и скала источала для меня ручьи елея! Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище своё.

Видяще мя юноши скрывашася, старейшины же вси воставаша: вельможи же преставаху глаголати, перст возложше на уста своя.

Юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли; князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои.

Слышавшии же блажиша мя, и язык их прильпе гортани их: яко ухо слыша и ублажи мя, око же видев мя уклонися.

Голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их. Ухо, слышавшее меня, ублажало меня; око видевшее восхваляло меня.

Спасох бо убогаго от руки сильнаго, и сироте, емуже не бе помощника, помогох.

Потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного.

Благословение погибающаго на мя да приидет, уста же вдовича благословиша мя.

Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость.

В правду же облачахся, одевахся же в суд яко в ризу. Око бех слепым, нога же хромым: аз бых отец немощным, распрю же, еяже не ведях, изследих: сотрох же членовныя неправедных, от среды же зубов их грабление изъях.

Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло. Я был глазами слепому и ногами хромому; отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное.

Рех же: возраст мой состареется якоже стебло финиково, многа лета поживу.

И говорил я: в гнезде моём скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок.

Корень разверзеся при воде, и роса пребудет на жатве моей.

Корень мой открыт для воды, и роса ночует на ветвях моих.

Слава моя нова со мною, и лук мой в руце моей пойдет.

Слава моя не стареет, лук мой крепок в руке моей.

Старейшины слышавшии мя внимаху, молчаху же о моем совете.

Внимали мне и ожидали, и безмолвствовали при совете моём.

К моему глаголу не прилагаху, радовахуся же, егда к ним глаголах: якоже земля жаждущая ожидает дождя, тако сии моего глаголания.

После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них. Ждали меня, как дождя, и, как дождю позднему, открывали уста свои.

Аще возсмеюся к ним, не вериша: и свет лица моего не отпадаше.

Бывало, улыбнусь им - они не верят; и света лица моего они не помрачали.

Избрах путь их, и седех князь, и вселяхся якоже царь посреде храбрых, аки утешаяй печальных.

Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих.