На церковнославянском языке в русской орфографии. Текст молитвенного стояния пред Господом.

На русском языке. Учебный текст для понимания незнакомых слов и выражений церковнославянского языка.

И якоже суждено бысть отплыти нам во Италию, предаху Павла же и иныя некия юзники сотнику, именем Иулию, спиры Севастийския.

Когда решено было плыть нам в Италию, то отдали Павла и некоторых других узников сотнику Августова полка, именем Юлию.

Вшедше же в корабль Адрамитский, восхотевше плыти во Асийская места, отвезохомся, сущу с нами Аристарху Македонянину от Солуня.

Мы взошли на Адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около Асийских мест. С нами был Аристарх, Македонянин из Фессалоники.

В другий же пристахом в Сидоне: человеколюбие же Иулий Павлови дея, повеле к другом шедшу прилежание улучити.

На другой день пристали к Сидону. Юлий, поступая с Павлом человеколюбиво, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием.

И оттуду отвезшеся приплыхом в Кипр, зане ветри бяху противни: пучину же, яже противу Киликии и Памфилии, преплывше, приидохом в Миры Ликийския.

Отправившись оттуда, мы приплыли в Кипр, по причине противных ветров, и, переплыв море против Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские.

И тамо обрет сотник корабль Александрийский пловущь во Италию, всади ны в онь.

Там сотник нашёл Александрийский корабль, плывущий в Италию, и посадил нас на него.

Во многи же дни косно плавающе и едва бывше противу Книда, не оставляющу нас ветру, приплыхом под Крит при Салмоне: едва же избирающе край, приидохом на место некое, нарицаемое Доброе Пристанище, емуже близ бе град Ласей.

Медленно плавая многие дни и едва поровнявшись с Книдом, по причине неблагоприятного нам ветра, мы подплыли к Криту при Салмоне. Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея.

Многу же времени минувшу и сущу уже небезбедну плаванию, занеже и пост уже бе прешел, советоваше Павел, глаголя им: мужие, вижду, яко с досаждением и многою тщетою не токмо бремене и корабля, но и душ наших хощет быти плавание.

Но как прошло довольно времени, и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошёл, то Павел советовал, говоря им: мужи! Я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни.

Сотник же кормчия и навклира послушаше паче, нежели Павлом глаголемых.

Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, нежели словам Павла.

Не добру же пристанищу сущу ко озимению, мнози совет даяху отвезтися оттуду, аще како возмогут, достигше Финикии, озимети в пристанищи Критстем, зрящем к ливу и к хору.

А как пристань не была приспособлена к зимовке, то многие давали совет отправиться оттуда, чтобы, если можно, дойти до Финика, пристани Критской, лежащей против юго-западного и северо-западного ветра, и там перезимовать.

Дхнувшу же югу, мневше волю свою улучити, воздвигше ветрила, плыху вскрай Крита.

Подул южный ветер, и они, подумав, что уже получили желаемое, отправились, и поплыли поблизости Крита.

Не по мнозе же возвея противен ему ветр бурен, нарицаемый евроклидон.

Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон.

Восхищену же бывшу кораблю и не могущу сопротивитися ветру, вдавшеся волнам носими бехом. Остров же некий мимотекше, нарицающься Клавдий, едва возмогохом удержати ладию: юже востягше, всяким образом помогаху, подтверждающе корабль: боящеся же, да не в мелкая места впадут, низпустивше парус, сице носими беху.

Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам. И, набежав на один островок, называемый Кла́вдой, мы едва могли удержать лодку. Подняв её, стали употреблять пособия и обвязывать корабль; боясь же, чтобы не сесть на мель, спустили парус и таким образом носились.

Вельми же обуреваемым нам, на утрие изметание творяху, и в третий день своими руками ядрило корабленое извергохом.

На другой день, по причине сильного обуревания, начали выбрасывать груз, а на третий мы своими руками побросали с корабля вещи.

Ни солнцу же, ни звездам явльшимся на многи дни, и зиме не мале належащей, прочее отимашеся надежда вся, еже спастися нам.

Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звёзд и продолжалась немалая буря, то наконец исчезала всякая надежда к нашему спасению.

Многу же неядению сущу, тогда став Павел посреде их, рече: подобаше убо, о, мужие, послушавше мене, не отвезтися от Крита и избыти досаждения сего и тщеты: и се, ныне молю вы благодушствовати, погибель бо ни единей души от вас будет, разве корабля: предста бо ми в сию нощь Ангел Бога, Егоже аз есмь, Емуже и служу, глаголя: не бойся, Павле, кесарю ти подобает предстати, и се, дарова тебе Бог вся плавающия с тобою.

И как долго не ели, то Павел, став посреди них, сказал: мужи! Надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, чем и избежали бы сих затруднений и вреда. Теперь же убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо Ангел Бога, Которому принадлежу я и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: "не бойся, Павел! Тебе должно предстать пред кесаря, и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобой".

Темже дерзайте, мужие, верую бо Богови, яко тако будет, имже образом речено ми бысть: во остров же некий подобает нам пристати.

Посему ободритесь, мужи, ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано. Нам должно быть выброшенными на какой-нибудь остров.

И егда четвертаянадесять нощь бысть, носимым нам во Адриатстей пучине, в полунощи непщеваху корабленицы, яко приближаются к некоей стране, и измеривше глубину обретоша саженей двадесять: мало же прешедше и паки измеривше, обретоша саженей пятьнадесять.

В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-то земле, и, вымерив глубину, нашли двадцать сажен; потом на небольшом расстоянии, вымерив опять, нашли пятнадцать сажен.

Боящеся же, да не како в прудная места впадут, от носа корабля вергше котвы четыри, моляхомся, да день будет.

Опасаясь, чтобы не попасть на каменистые места, бросили с кормы четыре якоря, и ожидали дня.

Кораблеником же ищущим бежати из корабля и низвесившим ладию в море, изветом аки от носа хотящим котвы простерти, рече Павел сотнику и воином: аще не сии пребудут в корабли, вы спастися не можете.

Когда же корабельщики хотели бежать с корабля и спускали на море лодку, делая вид, будто хотят бросить якоря с носа, Павел сказал сотнику и воинам: если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись.

Тогда воини отрезаша ужя ладии и оставиша ю отпасти. Егда же хотяше день быти, моляше Павел всех, да приимут пищу, глаголя: четыренадесятый днесь день ждуще, не ядше пребываете, ничтоже вкусивше: темже молю вас прияти пищу, се бо к вашему спасению есть: ни единому бо от вас влас главы отпадет.

Тогда воины отсекли верёвки у лодки, и она упала. Перед наступлением дня Павел уговаривал всех принять пищу, говоря: сегодня четырнадцатый день, как вы, в ожидании, остаетесь без пищи, не вкушая ничего. Потому прошу вас принять пищу: это послужит к сохранению вашей жизни; ибо ни у кого из вас не пропадёт волос с головы.

Рек же сия и приемь хлеб, благодари Бога пред всеми и преломль начат ясти.

Сказав это и взяв хлеб, он возблагодарил Бога перед всеми и, разломив, начал есть.

Благонадежни же бывше вси, и тии прияша пищу: бе же в корабли всех душ двесте седмьдесят и шесть.

Тогда все ободрились и также приняли пищу. Было же всех нас на корабле двести семьдесят шесть душ.

Насыщшеся же брашна, облегчиша корабль, изметающе пшеницу в море. Егда же день бысть, земли не познаваху: недро же некое усмотреша имущее песок брег, в неже, аще мощно есть, совещаша извлещи корабль.

Насытившись же пищей, стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море. Когда настал день, земли не узнавали, а усмотрели только некоторый залив, имеющий отлогий берег, к которому и решились, если можно, пристать с кораблём.

И котвы собравше, везяхуся по морю: купно ослабивше ужя кормилом и воздвигше малое ветрило к дышущему ветрецу, везохомся на край брег.

И, подняв якоря, пошли по морю и, развязав рули и подняв малый парус по ветру, держали к берегу.

Впадше же в место исопное, увязиша корабль: и нос убо увязший пребысть недвижимь, кормило же разбивашеся от нужды волн.

Попали на косу, и корабль сел на мель. Нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силой волн.

Воином же совет бысть, да узники убиют, да не кто поплыв избегнет.

Воины согласились было умертвить узников, чтобы кто-нибудь, выплыв, не убежал.

Сотник же, хотя соблюсти Павла, возбрани совету их, повеле же могущим плавати, да изскочивше первее изыдут на край, а прочии, ови убо на дщицах, ови же на нечем от корабля. И тако бысть всем спастися на землю.

Но сотник, желая спасти Павла, удержал их от сего намерения, и велел умеющим плавать первым броситься и выйти на землю, прочим же спасаться кому на досках, а кому на чём-нибудь от корабля; и таким образом все спаслись на землю.