На церковнославянском языке в русской орфографии. Текст молитвенного стояния пред Господом.

На русском языке. Учебный текст для понимания незнакомых слов и выражений церковнославянского языка.

Воззрев же Павел на сонм, рече: мужие братие, аз всею совестию благою жителствовах пред Богом даже до сего дне.

Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! Я всей доброй совестью жил пред Богом до сего дня.

Архиерей же Ананиа повеле предстоящим ему бити его уста.

Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам.

Тогда Павел рече к нему: бити тя имать Бог, стено повапленая: и ты седиши судя ми по закону, преступая же закон велиши, да биют мя.

Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! Ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня.

Предстоящии же реша: архиерею ли Божию досаждаеши?

Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь?

Рече же Павел: не ведах, братие, яко архиерей есть: писано бо есть: князю людий твоих да не речеши зла.

Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоём не злословь.

Разумев же Павел, яко едина часть есть саддукей, другая же фарисей, воззва в сонмищи: мужие братие, аз фарисей есмь, сын фарисеов: о уповании и о воскреснии мертвых аз суд приемлю.

Узнав же Павел, что тут одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил в синедрионе: мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мёртвых меня судят.

Се же ему рекшу, бысть распря между саддукеи и фарисеи, и разделися народ: саддукее бо глаголют не быти воскресения, ни Ангела, ни духа: фарисее же исповедуют обоя.

Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и саддукеями, и собрание разделилось. Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое.

Бысть же кличь велик, и воставше книжницы части фарисейския пряхуся между собою, глаголюще: ни едино зло обретаем в человеце сем: аще же дух глагола ему или Ангел, не противимся Богу.

Сделался большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу.

Мнозе же бывшей распри, бояся тысящник, да не растерзан будет Павел от них, повеле воином снити и восхитити его от среды их и вести его в полк.

Но как раздор увеличился, то тысяченачальник, опасаясь, чтобы они не растерзали Павла, повелел воинам сойти взять его из среды их и отвести в крепость.

В наставшую же нощь представ ему Господь, рече: дерзай, Павле: якоже бо свидетелствовал еси яже о мне во Иерусалиме, сице ти подобает и в Риме свидетелствовати.

В следующую ночь Господь, явившись ему, сказал: дерзай, Павел; ибо, как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме.

Бывшу же дню, сотворше нецыи от Иудей совет, закляша себе, глаголюще не ясти ни пити, дондеже убиют Павла: бяху же множае четыредесятих сию клятву сотворшии, иже приступльше ко архиереем и старцем, реша: клятвою прокляхом себе ничтоже вкусити, дондеже убием Павла: ныне убо вы скажите тысящнику с собором, яко да утре сведет его к вам, аки бы хотяще разумети известнее яже о нем: мы же, прежде даже не приближитися ему, готови есмы убити его.

С наступлением дня некоторые Иудеи сделали умысел, и заклялись не есть и не пить, доколе не убьют Павла. Было же более сорока сделавших такое заклятие. Они, придя к первосвященникам и старейшинам, сказали: мы клятвой заклялись не есть ничего, пока не убьём Павла. Итак ныне же вы с синедрионом дайте знать тысяченачальнику, чтобы он завтра вывел его к вам, как будто вы хотите точнее рассмотреть дело о нём; мы же, прежде нежели он приблизится, готовы убить его.

Слышав же сын сестры Павловы ков, пришедъ и вшед в полк, сказа Павлу.

Услышав о сем умысле, сын сестры Павловой пришёл и, войдя в крепость, уведомил Павла.

Призвав же Павел единаго от сотник, рече: юношу сего отведи к тысящнику: имать бо нечто сказати ему. Он же убо поим его приведе к тысящнику и рече: узник Павел призвав мя, умоли сего юношу привести к тебе, имуща нечто глаголати тебе.

Павел же, призвав одного из сотников, сказал: отведи этого юношу к тысяченачальнику, ибо он имеет нечто сказать ему. Тот, взяв его, привёл к тысяченачальнику и сказал: узник Павел, призвав меня, просил отвести к тебе этого юношу, который имеет нечто сказать тебе.

Поим же его за руку тысящник и отшед на едине, вопрошаше его: что есть, еже имаши возвестити ми?

Тысяченачальник, взяв его за руку и отойдя с ним в сторону, спрашивал: что такое имеешь ты сказать мне?

Рече же, яко Иудее совещаша умолити тя, яко да утре сведеши Павла к ним в собор, аки бы хотящим известнее истязати яже о нем: ты убо не послушай их: ловят бо его от них мужие множае четыредесяти, иже закляша себе ни ясти ни пити, дондеже убиют его: и ныне готови суть, чающе обещания, еже от тебе.

Он отвечал, что Иудеи согласились просить тебя, чтобы ты завтра вывел Павла пред синедрион, как будто они хотят точнее исследовать дело о нём. Но ты не слушай их; ибо его подстерегают более сорока человек из них, которые заклялись не есть и не пить, доколе не убьют его; и они теперь готовы, ожидая твоего распоряжения.

Тысящник убо отпусти юношу, завещав ни единому же поведати, яко сия явил еси мне.

Тогда тысяченачальник отпустил юношу, сказав: никому не говори, что ты объявил мне это.

И призвав два некия от сотник, рече: уготовита ми воинов вооруженных двесте, яко да идут до Кесарии, и конник седмьдесят, и стрелец двесте, от третияго часа нощи: и скоты привести, да всадивше Павла проводят до Филикса игемона.

И, призвав двух сотников, сказал: приготовьте мне воинов пеших двести, конных семьдесят и стрелков двести, чтобы с третьего часа ночи шли в Кесарию. Приготовьте также ослов, чтобы, посадив Павла, препроводить его к правителю Феликсу.

Написа же и послание имущее образ сей: Клавдий Лисиа державному игемону Филиксу радоватися: мужа сего ята от Иудей и имуща убиена быти от них, приступль с воины от'ях его, уведев, яко Римлянин есть: хотя же разумети вину, еяже ради поимаху нань, сведох его в сонмище их: егоже обретох оглаголуема о взыскании закона их, ни едино же достойно смерти или узам согрешение имуща: сказану же бывшу ми кову хотящу быти от Иудей на мужа сего, абие послах его к тебе, завещав и клеветником его глаголати пред тобою, яже нань: здрав буди.

Написал и письмо следующего содержания: "Клавдий Лисий достопочтенному правителю Феликсу - радоваться. Сего человека Иудеи схватили и готовы были убить; я, придя с воинами, отнял его, узнав, что он Римский гражданин. Потом, желая узнать, в чём обвиняли его, привёл его в синедрион их и нашёл, что его обвиняют в спорных мнениях, касающихся закона их, но что нет в нём никакой вины, достойной смерти или оков. А как до меня дошло, что Иудеи злоумышляют на этого человека, то я немедленно послал его к тебе, приказав и обвинителям говорить на него перед тобою. Будь здоров".

Воини же убо по повеленному им, вземше Павла, ведоша об нощь во Антипатриду: во утрие же, оставльше конники ити с ним, возвратишася в полк. Они же пришедше в Кесарию и вдавше послание игемону, представиша ему и Павла.

Итак воины, по данному им приказанию, взяв Павла, повели ночью в Антипатриду. А на другой день, предоставив конным идти с ним, возвратились в крепость. А те, придя в Кесарию и отдав письмо правителю, представили ему и Павла.

Прочет же игемон послание и вопрошь, от коея области есть, и уведев, яко от Киликии, рече: услышу о тебе, егда и клеветницы твои приидут. И повеле в преторе Иродове стрещи его.

Правитель, прочитав письмо, спросил, из какой он области, и, узнав, что из Киликии, сказал: я выслушаю тебя, когда явятся твои обвинители. И повелел ему быть под стражей в Иродовой претории.